символ храбрости.

Они-то живут, на весь мир разозлясь,

В страхе, что здоровье отберут,

Но, видимо, есть какая-то связь

Их жизни с тем, что храбростью зовут.

А у неё на животе – простреленное сердце,

И по грудям узорный симбиоз.

Там же пара молний громовержца,

А на ляжках – по букету красных роз.

И этот ребус точно без ответов,

Если только смысл не наносной.

Возможно, это тысяча приветов,

А может это что-то с головой.

Прописаны сотни различных сюжетов,

Были загадки, загово́ры и пароли,

И за них не требуют ответов,

Кроме тех, кто три шестёрки на себя кололи.

Народный

Народный любимец и гражданская казнь,

Гражданский иск и народное творчество —

Это въевшаяся в кровь светобоязнь

И убогие законы без имени и отчества.

Народный бунт, гражданская война,

Где больше страха и меньше сочинённого?

Это в одном народе общая беда,

Теперь на сотни лет на горе обречённого.

Народные сказки – бесправное дитя,

Потому что управителям урок,

Который, как умеет, преподносит голытьба

Как просто в наставление, так и между строк.

Народный коллектив и просто население,

Порой и знать не знают друг про друга.

Они в плену навязанного мнения

И морали жертвенного круга.

Народные рецепты как лечебный брак

Нам преподносят медицинские светила.

От деревенского целителя к могиле один шаг,

Но жизнь реальная не этому учила.

Народный фронт и пункт гражданской обороны —

Заплёванная, грязная харчевня.

Где-то там и есть наши бастионы,

Но настоящему колхознику – и в городе деревня.

Погрешности

Из самой незначительной погрешности

Возникают разные проблемы.

От небрежности и её сестры – поспешности

Можно поломать любые схемы.

То на краба квоты не хватило,

А на заправках кончился бензин,

То лето очень поздно наступило,

И в животноводстве не хватило витамин.

Чтобы дебет с кредитом свести,

Где-то шиковали, а где-то поужались.

А неряхи так дела свои вели,

Что в сумме собственной наживы просчитались.

Позорно и срамно обделить себя

И ужаться в собственных потребностях.

Она на то и есть бюджетная дыра,

Чтобы другие рылися в погрешностях.

Вы подаёте нехорошие примеры,

Если сегодня откусили меньше, чем вчера.

У каждого по должности размеры

И свои права на меру серебра.

Казнокрады, как глисты или пиявки,

Жируют на балансах и бюджетах.

Они с погрешностей делают поправки

И пилят всё в высоких кабинетах.

Согласились

Негодяй – это вовсе не ругательство:

Изначально, это тот, кто к службе непригодный,

Но в жизни так сложились обстоятельства,

Что он стал как будто прокажённый.

Злой, подлый и жадный,

А значит, и к жизни уже непригодный,

Тщеславный и плотоядный,

И для живущих вокруг чужеродный.

Нельзя прожить, не размышляя

И не вникая во всякую дрянь,

Но если хотят оправдать негодяя,

По-любому иди и восстань.

А если погоны и жирная мошна́,

Тогда на факты наплюют, а правду осрамят,

А его ототрут от любого говна,

И может ещё чем-нибудь наградят.

Вот тогда вы и проверите себя,

Кто же вы на самом деле есть,

Когда решением продажного суда

Растопчут человеческую честь.

Когда при вас сумеют правду оболгать,

И ничего не взято в толк,

А вас самих смогли купить и запугать,

Это значит, вы согласились,

             что «человек человеку волк».

Сомнения

Когда привычка во всём усомниться

Рядом с нами на каждом шагу,

Мы верим, что так можно защититься

И всегда остаться на плаву.

И даже самые простые впечатления,

Те, что мы внимаем каждый день,

Тоже попадают под сомнения,

Превращая будни в полуде́нь.

Сомнения – броня, они же – вдохновение,

Если различаешь полутени в полутьме.

Но главное из главных – это мнение,

Что не надо верить самому себе.

А то заблудишься в своих же ощущениях,

И придётся новый разгадывать кроссворд,

И опять окажетесь в сомнениях,

А это раздражает жизненный комфорт.

Можно косточкой от вишни подавиться,

А может общее начаться несварение,

Но это тоже может не случиться,

Если были хоть какие-то сомнения.

Если ваша жизнь – одни только сомнения,

Вы неизменно движетесь туда,

Где вас встретят, минуя все сомнения,

Раньше вас сошедшие с ума.

Соцветие

Пусть тебя разбудит темнота,

Когда только-только ночь пришла в апофеоз.

Не открывая глаз, посмотри вокруг себя

И задай себе всего один вопрос.

Есть ли, дядя, у тебя семья,

Которая всё время рядышком с тобой?

А кто-то отцом называет тебя,

И с кем ты одной проживаешь судьбой?

Цветы полевые, что даже в глаза не бросаются,

А их из корня одного ро́дила матушка-земля,

Они друг с другом даже в смерти обнимаются,

Потому что они все – одна семья.

А коль уже прижился у тёплого клозета

С помятой фотографией в кармане,

Для тебя уже не будет обратного билета,

Так и проживёшь в самообмане.

И будешь сам себе рассказывать,

Что перепутал станции в тумане,

И мятую фотографию будешь показывать,