минуту в рабочей толкотне.

И я попробую себя уравновесить,

Оценив всё от начала до конца.

Это страшно – днём и ночью бредом грезить,

Когда сам себе защитник и судья.

Я был рыцарем без страха и упрёка,

Пытался доблесть и отвагу проявлять,

И был глупцом, не понявшим намёка,

Что её можно было просто покупать.

Ей было тошно от душевных уговоров,

Она умела очень складно врать,

Пряталась, меняла сутенеров,

Чтобы себя за деньги продавать.

А я запил от полной безнадёги,

А потом пришла тяжёлая депрессия,

Когда она сказала в коротком диалоге,

Что это у неё любимая профессия.

Нет у нас запретов на профессию,

И если бы она две строчки написала,

Я бы нашёл дорогу к равновесию,

Надел петлю на шею и всё начал сначала.

Родилась

Кому какая разница, что выгнала жена —

Она сантехника из ЖЭУ полюбила

За фиксатую улыбку и раскосые глаза,

А если что ещё, то это она скрыла.

Мы целовались с ней ещё с восьмого класса,

И как можно предположить – увлеклись,

И меня женили, как женят папуаса,

И вот тебе – семья, попробуй, придерись.

Меня взяли в грузчики геологи,

Надо было как-то выживать,

А она подалась в косметологи —

Наращивать ресницы и брови рисовать.

А сантехник по тюрьме был баландёром,

И там по коридорам свой срок и отходил.

Но в ЖЭУ оставаясь всё тем же мелким вором,

К моей бабе мимоходом подкатил.

Когда он её хлопал по попке мармеладной,

У неё от удовольствия крыша протекала,

И она, ощерившись улыбкой кровожадной,

Отвечала, что всю жизнь его искала.

Так родилась крепкая семья,

Что у нас зовут ячейкой общества.

Кто-то бросил за борт якоря,

А мне досталось счастье одиночества.

С ними и с ней

Не выкинет окурок из окна

Тот, кто притворяется культурно.

Анонимку написать поднимется рука,

Но он ни слова не проронит дурно.

Но, вроде, материться – скверная привычка,

А я на матах вырос, возможно,

                  меня в них и зачинали.

Они – в разговорной паузе затычка,

С ними выражения убедительней звучали.

С матом наступали, с ним и отступали,

С ним от души смеялись и плакали взахлёб.

Мы с этим колоритом одинаково встречали

И уличную проповедь, и партийный трёп.

Говорят, что водка – горькая отрава,

И вроде только глупые бухают,

Но те, кто это говорят, не рассуждают здраво:

Бухают дураки, а умные вкушают.

С ней маски медленно сползают,

Под водку торжествуют, водкой поминают,

И добрыми словами друг друга угощают,

Под неё слабеют, и под неё крепчают.

Мат – не словоблудие, а водка

                только в праздники и в горе,

Вот кодировка – это бедствие,

Которое лишит свободы воли

И разума, как следствие.

Свет

Он был магом тьмы и света

И умел, как кот учёный, сказки рассказать,

И, в исполненье указаний первого декрета,

Умел на скрутках провода соединять.

Свет научились продавать с торгов,

А дети буквари на ощупь изучали,

И тени на стенах сплетались в ведьмаков,

И казалось, что полмира накрывали.

Светом торговать раньше не пытались,

И подобного товара на базарах не видали.

С рожденья мира свет и тьма сражались,

Но никогда себя не продавали.

Каждый проблеск света и есть его величество.

Свет являет жизнь, а тьма являет смерть.

И совсем не то же самое свет и электричество:

На свету стоит земная твердь.

Солнце бы ещё в его распоряжение,

Он бы эту лампочку немного притушил.

Можно много сотворить от большого рвения,

Он за него, возможно, и отставку получил.

С повязкой полицейского не нужно аусвайса.

И не придумайте, что это гости с Марса.

Но если бы не рыжим был Чубайс,

Ему бы отдали полцарства.

Светофор

Многие стараются думать наперёд,

А кто-то «за потом» это будет делать.

Надо все дела пускать в расход,

Всё равно их все не переделать.

А что плохо водку пить с утра,

Так это просто ересь несусветная;

А как, скажите, сотворять свои дела,

Если кругом тупость беспросветная?

Она всегда заносчива, когда официальная,

И лезет со штыком наперевес,

И как районная контора ритуальная,

Во всём пытается найти свой интерес.

В приёмной секретарша без трусов

Светит так, что хоть глаза прищуривай,

А в кабинете восседает Ваня Хлестаков,

Только с красной рожей – хоть прикуривай.

Кто не хочет водку пить с утра,

Тот в жизни ничего не понимает.

А коль пытается решить свои дела,

То, значит, на заносы деньги собирает.

Время всё сумеет поломать,

И мы всё-таки пойдём наперекор.

А чтоб самих себя не презирать,

Будем ждать зелёный светофор.

Сергею, в первое утро Великого поста

Тучи нависают холодные и мрачные,

Лужи растекаются тенями абстрактными,

Только мысли в голове очень однозначные,

Потому и кажутся бестактными.

Они опять одно и то же вопрошают,

Что все сомнения надо переждать.

Они нудно и настырно убеждают,

Что можно ещё всё