– Конечно, хорошо, особенно в приятной компании. Рисую я гораздо чаще, надо признаться, чем оказываюсь в обществе такой интересной девушки. У вас в Праге есть свой любимый ресторан или кафе?

Мередит опять пожала плечами.

– Тут слишком много хороших мест, чтобы можно было остановиться на чем-то одном, – ответила она.

– Отлично, – сказал Эдмунд и начал складывать свой мольберт. – Тогда я покажу вам место, куда, я надеюсь, вы еще не забредали в поисках уютного уголка. Если вам не понравится… Хотя о чем это я говорю, это место не может не понравиться. Так вы готовы идти со мной?

Он увидел легкое замешательство на лице Мередит.

Ситуация, которая еще пять минут назад забавляла ее, вдруг увиделась в ином свете. Тем и была хороша для нее Прага, что у нее не было в этом городе ни знакомств, ни обязанностей, ни привязанностей, ни каких бы то ни было якорьков, способных отвлекать на себя внимание.

– Просто кофе, – торопливо сказал Эдмунд. – Ни к чему не обязывающий кофе и рассказ про сюрреалистов. Я ведь обещал? А обещания надо выполнять. Потом, если вы захотите, мы разойдемся и наше общение на этом будет исчерпано. Я даже клянусь не провожать вас, не стану на этом настаивать.

Мередит улыбнулась.

– Хотя… трудно позволить себе отпустить такую очаровательную девушку без сопровождения и без гарантий, что она доберется, куда ей надо, и никто ее при этом не обидит, – весело сказал Эдмунд. Потом поднял обе ладони вверх с шутливым лицом. – Помню-помню, я обещал. Кофе и рассказ. Так вы согласны?

– Да, – сказала Мередит.

Но кофе дело не ограничилось.

Эдмунд привел Мередит в очень приличный ресторан, и хотя кухня там была не местная, а итальянская, зато там варили темное пиво, которое оказалось просто бесподобным. Мередит вообще не любила пива. Сделать несколько глотков этого горького напитка было для нее настоящим подвигом. Но свежесваренное темное пиво в ресторане «Конте Деминка» пришлось Мередит настолько по вкусу, что она довольно быстро опустошила первую кружку, а затем попросила вторую.

Вторая, впрочем, пилась медленнее.

Видимо, Эдмунд, сам не сознавая того, очень хотел произвести на нее впечатление.

Они заказали полный обед, и, пока ждали лазанью и тальятелли с белыми грибами, Эдмунд прочел Мередит краткую лекцию о сюрреалистах – кто это такие, что это за направление и за что его ценят почитатели. Но вскоре разговор как-то сам собой, незаметно и плавно, свернул на совсем другие темы…

Оказалось, что Эдмунд из Польши – недавно приехал из Варшавы, благо это не так уж и далеко от Праги. Место выбрал специально, чтобы можно было с натуры зарисовать как можно больше знаменитой архитектуры и красивых видов. За границу он выбирается нечасто и с теми же целями – рисовать.

– Немного странное, может быть, хобби, – рассказывал он. – Да это не хобби, это мое любимое дело.

– Конечно, заниматься надо тем, что нравится, – горячо поддержала его Мередит. И осеклась на полуслове.

Эдмунд, впрочем, ничего не заметил и продолжил:

– В Польше, наверное, уже изрисовал все, что только можно было. А может, плохо искал оставшиеся незапечатленными места. Как бы то ни было, путешествовать не самое плохое занятие. Вот только остается маловато времени на музеи, на то, чтобы пообщаться с людьми, получше изучить города. Впрочем, это и неважно. Я счастлив, когда рисую.

– У тебя есть какие-то предпочтения в рисунках?

– Предпочтения? Даже не знаю, никогда об этом не задумывался. Но я стараюсь не рисовать натюрмортов. Насмотрелся на них в свое время, когда учился на художника. Очень хорошо у меня идут сельские пейзажи, ну и городские тоже. У каждого города своя душа. Своя неповторимая, особая атмосфера. Неуловимые отпечатки времени на зданиях… Очень нравится чувствовать, угадывать подобные нюансы. Ну а потом переносить их на бумагу, как ты понимаешь. Именно поэтому я здесь, в Праге. По-моему, такой архитектуры нет больше нигде. Хотя, конечно, я еще не везде побывал… Но у меня все впереди, я так думаю.

– Людей любишь рисовать? – спросила Мередит.

Эдмунд задумался.

– Людей?..

– Да, людей, – нетерпеливо повторила Мередит.

– Знаешь, не могу ответить тебе на этот вопрос с уверенностью. То, что у меня люди получаются неплохо – наброски, портреты, – это факт. Но для этого нужно особое настроение.

– В чем именно оно должно быть особым?

– Понимаешь, мало интересных человеческих лиц вокруг. По крайней мере, на мой взгляд. Мало ярких индивидуальностей, фактурных персонажей. Красивых, тонких лиц.

– А по моему, их все-таки намного больше, чем тебе кажется?

– Может, и больше. Но не каждая модель, которая соглашается мне позировать, долго выдерживает. Я очень придирчивый автор. Нужно сидеть спокойно, неподвижно, а людям это тяжело. Я привык рисовать очень неторопливо, вдумчиво, прорабатывая каждую деталь, освещая каждую грань. Мало кто способен очень долго и тихо сидеть, а я настоящий узурпатор, – засмеялся Эдмунд.

– Может, я как-нибудь пожертвую собой в качестве эксперимента?

– Какого эксперимента?

– Нужно же выяснить, кто ты на самом деле: узурпатор или гений.

– Не считаю себя гением. Я просто люблю то, что делаю. Мне нравится рисовать. Мне нравятся и сам процесс, и результат работы. Мне повезло: я рано нашел себя. Возможно, именно поэтому я мало знаю мир, мало что познал. Мир стал видеться мне через призму моего увлечения.

– Какая глубокая философская мысль, – заметила Мередит.

– Да нет, ну какая же это философия. Просто я об этом задумывался. Когда мне удается скопить денег, я уезжаю куда-нибудь, в какое-то новое место, но, вместо того чтобы исследовать его и изучить с человеческой точки зрения, я целиком и полностью пропадаю в красках и бумаге. Наверное, множество интересных вещей проходит мимо меня…

Разговор, по мнению Мередит, принимал какой-то уж чересчур серьезный оборот.

– Я хочу еще мороженого, – заявила она. – Давай закажем!

Эдмунд кивнул.

Мороженое в этом ресторанчике было замечательное. Мередит казалось, что она узнает в нем натуральный вкус сливок.

Сервировано оно было тоже с выдумкой и вкусом: на большом овальном блюде затейливо располагались разноцветные гладкие шарики, украшенные тонко нарезанными фруктами и яркими аппетитными ягодами.

Потом Мередит подумала, что она, наверное, невежливо перебила Эдмунда, который рассказывал о своем любимом занятии, и решила продолжить тему:

– И много денег получается зарабатывать живописью? Извини, если это личный вопрос…

– Да нет, вполне естественный вопрос. – Эдмунд улыбнулся и пожал плечами. – Я не могу сказать, что я зарабатываю на этом какие-то ошеломляющие суммы. Какие-то из пейзажей, которые получаются у меня особенно удачными, я отдаю в Польше на реализацию. Мои картины берут в небольшой лавочке, которую держат знакомые, и в художественном салоне, тоже небольшом; и лавка и салон специализируются именно на торговле современными картинами. Может быть, моя манера несколько старомодна. Я не знаю. Но пробиться в крупные картинные галереи пока не получилось.