Я ответила. Он уважительно присвистнул:

–Я почему-то сразу так и подумал. Подумал, что ты, скорее всего, работаешь каким-нибудь начальником в ревизионной службе.

–Почему?– я опешила.

–У тебя взгляд такой. Смотришь и сверяешь со своей таблицей из критериев. Как к тебе окружающие относятся?

Мне стало грустно, но он мягко накрыл мою руку своей и заглянул в глаза. Я вкратце рассказала, пусть знает. Если в голове "тараканы", лучше сразу расстаться.

–Во дают! Как же ты с этим справляешься?

– По-всякому. Раньше как-то не обращала внимания, а несколько дней назад не выдержала. Захотелось уехать на край света. Взяла отпуск по семейным обстоятельствам на сорок пять суток, позвонила другу детства. Набрала кучу подарков ему, его жене и детям. Села в поезд, и вот – еду.

–Скажи, а у тебя только один друг детства? А более близкого человека нет?

– Нет. Была тетя Элла, но она умерла десять лет назад. Потом была одна старушка, Клавдия Ивановна, но мы с ней встретились слишком поздно. Только два года и побыли вместе. Она тоже умерла. А потом, больше никого.

–Про замуж, я не спрашиваю. Что одни "козлы" на пути?

–Да нет, в основном придурки и мерзавцы. Я их как магнитом притягиваю. Устала.

Сразу вспомнился Максим и на глаза навернулись слезы.

–Вот и у меня тоже самое.– задумчиво проговорил Дым Дымыч, не замечая моих мокрых глаз.– Когда родителей не стало, мы остались жить с сестрой в одном доме. Она скоро вышла замуж, родила двойню. Шум, гам. Муж вечно под градусом. Ругань. Надоело. Решил жениться и уйти. Начал встречаться с одной девчонкой. Так, вроде бы, симпатичная. А как узнал поближе.… То ей кольцо купи, то шубу она хочет, то отдыхать летом в Турции. Я подумал-подумал… и уехал на Камчатку. Два года с геологами. Классно. Потом поехал на Магадан. Тоже год или больше, лес валил, золото мыл. Все бы ничего, но отношения там совсем простые. Надоело. Навкалывался до одури, пришел – выпил, спишь. И тогда я решил искать свое счастье по всей стране и уехал в Норильск на комбинат. Там проработал три года. Почти женился. Женщина попалась неплохая, но выпить была профи, а когда выпьет, на мужиков вешается, на всех, без разбора. Я уехал. И вот, уже шестой год кочую по городам и весям.

– А теперь куда?

– Все равно. Ты куда едешь?

Я ответила. Он подумал, тряхнул лохматой головой:

–Годится. Там я еще не был. Ты сколько там собираешься пробыть?

– Может месяц, а может, останусь навсегда. Как примут.

–Ты в друзьях сомневаешься?

–Даже не знаю, что сказать. Понимаешь, звоню и пишу всегда я. А теперь, и вовсе напросилась в гости. Люська, когда я с ней разговаривала, согласилась как-то обреченно. Может быть, мне это только показалось, по телефону трудно разговаривать, когда не видишь глаза собеседника. Но я очень хорошо знаю свою подругу.

Я не собиралась этого рассказывать, само как-то выскочило. От неожиданности, я замолчала и отвернулась к окну. Дым Дымыч, тоже молча, смотрел в окно.

– Ты очень одинока.– убежденно сказал он.– Тебе обязательно нужен друг.

–Друзья на деревьях не растут.– пошутила я.– А с моей репутацией…

Я тяжело вздохнула, проглотила ком ненужных сожалений, и, улыбнувшись, спросила:

–А у тебя, наверное, друзей пруд пруди. Мы едем только сутки, а тебя уже весь поезд знает.

–Как тебе сказать. Я с людьми схожусь очень быстро. Но что бы дружить, этого мало. Потом я вечный "шалтай-болтай". Прихожу, ухожу, живу. Снова ухожу. Уезжаю. Иногда навсегда. Возвращаюсь я всегда только в Москву. Как будто что-то тянет, что-то ищу. А что? Не знаю. Вроде бы ничего и никого не терял. Стараюсь помогать людям, но к себе никого близко не подпускаю. Честно говоря, боюсь "грязных" лап на чистом теле моей души. Вот так, как мы сейчас с тобой разговариваем, я еще ни с кем не разговаривал. Просто уверен, что ты ни с кем не будешь меня обсуждать, а я тебя.

–Это, безусловно. Говорят, что дорожные встречи, особенно в купе, делают совершенно незнакомых людей откровенными. Люди рассказывают вслух о наболевшем, уверенные, что больше никогда не встретятся. А рассказы обрастут байками и превратятся в вымысел. Мне бы не хотелось так думать про тебя. Моя откровенность с тобой совсем другого рода. Я позавчера вот также говорила сама с собой, пытаясь что-то понять. Все безуспешно. Сам себе не соврешь, но и разобраться со своими бедами не сможешь. Ты совсем другой, чем я. Но мне с тобой легко.

–А мне с тобой. Ты меня понимаешь на уровне подсознания. В душу не лезешь, а такое чувство, что знаю тебя не один год. Можно тебя попросить?

–Попроси.

–Дай мне свой номер телефона. Вдруг мы еще встретимся когда-нибудь. Или я буду в Москве. Я тебе позвоню. Сходим куда-нибудь в театр, или кафе.

Я кивнула, достала из сумочки визитку:

–Ты только не подумай. Я не хвастаюсь. Просто здесь все мои телефоны. Вдруг ты будешь в городе, а я на работе или в командировке. А телефон может в самый неподходящий момент разрядиться, или упасть и разбиться, или его украдут. Не хочу рисковать, а так по одному из четырех номеров ты сможешь меня найти. Если захочешь встретиться.

–Еще как захочу.

Мы неловко замолчали. Тут к Дым Дымычу подошла Тося:

–Дым Дымыч, там наши механик и электрик тебя ищут. Пойдем, пожалуйста, со мной.

–Подождешь меня, а? Скоро уже обед. Пообедаем вместе?

–Хорошо.

Я заказала чашку чая и яблоко и осталась ждать своего попутчика.

За оставшиеся три дня Дым Дымыч успел заработать столько, что полностью окупил не только свой билет и наши обеды – ужины, но еще и сложил в карман энную сумму денег, которую ему принес солидный мужик уже перед самым приездом в наш городок. Дым Дымыч подписал договор, предъявил свои документы, а на предложение остаться и работать на железной дороге, ответил:

–Спасибо. Буду иметь ввиду. Сейчас я должен выполнить свое обещание. А когда буду возвращаться, то позвоню. Давайте, я запишу Ваш телефон.

Он достал толстую телефонную книжку и четким почерком вписал в нее все данные собеседника. Они расстались взаимно довольными. Представитель железной дороги расписал ему напоследок все прелести оплаты, премии, жилищных условий, графика работы и отдыха. Я слушала и думала, что на месте Дым Дымыча не устояла бы. Но он только улыбался и кивал.

Внезапно мне стало жалко расставаться с ним. За