Впереди показались окраины города. Шепелев приказал остановиться и позвонил. После короткого разговора он выбрался из БТР и в сопровождении Первушина и спецназовцев ФСБ зашел в придорожное кафе. В нем никого не было — паника обратила в бегство не только военных, а и хозяев. Заняв столики, контрразведчика стали ждать загадочного собеседника Шепелева. Он был не один, их оказалось двое, и появились они внезапно — со служебного входа. Низко надвинутые кепки и темные очки скрывали их лица. Обменявшись с Шепелевым паролями, разведчики вместе с ним уединились в подсобном помещении. Беседа заняла не больше пяти минут. Возвратившись в зал, Шепелев, не мешкая, провел совещание; на нем был выработан план операции, после чего, смешанная оперативно-боевая группа продолжила движение.

В одном броске она достигла цели — центра радиоперехвата и дешифровки информации и с ходу пошла на штурм. Головной БТР на скорости снес въездные ворота и вкатился во двор. Вслед за ним влетели два других, из них на ходу выскакивали десантники, контрразведчики и занимали позиции. Прошло несколько томительных минут, а противник себя никак не обнаружил. Шепелев пробежался взглядом по окнам верхних этажей и крыше серого безликого здания, ощетинившегося антеннами, и не заметил снайперов. Не заметили их и Первушин с Шишовым.

— Драпанули, гады! — сделал вывод Шишов.

— Похоже, что так, — согласился Шепелев.

— Разрешите проверить, Юрий Дмитриевич, — вызвался Первушин.

— Погоди, Саша! — придержал его Шепелев и, обратившись к Шишову, распорядился: — Денис, дай команду пулеметчикам, пусть пройдутся по верхним этажам и чердаку.

— Есть! — принял к исполнению тот, связался по рации с расчетами и приказал: — Леня! Вова! Очередь по чердаку и окнам верхнего этажа! Огонь!

Прошла секунда-другая, и гулкие звуки выстрелов заглушили остальные звуки. Стены, окна, крыша брызнули бетонной и стеклянной крошкой. Пулеметы стихли, а противник никак не отреагировал.

— Сбежали, товарищ генерал! — без тени сомнений заявил Шишов.

— Береженого бог бережет, Денис! Поэтому не терять бдительности! Действовать с подстраховкой и без партизанщины! — предупредил Шепелев и, передернув затвор автомата, приказал: — Вперед!

Первыми поднялись десантники и блокировали здание снаружи. Вслед за ними двинулись Шепелев, бойцы спецназа, Первушин и его сотрудники. В одном броске они преодолели свободное пространство и ворвались в здание. Гулкое эхо их шагов пошло гулять по пустым коридорам и кабинетам. Повсюду виднелись следы поспешного бегства: военная форма, оружие, опрокинутые стулья. Во внутреннем дворе полыхал костер, в его огне догорали секретные документы. В операционном зале трещала и пищала поврежденная аппаратура.

По горячим следам контрразведчикам не удавалось захватить пленных, но еще оставалась надежда, что сохранились магнитные носители информации и электронный архив центра. Времени на их поиск было предостаточно — части 76-й воздушно-десантной дивизии уже находились на подступах к Гори. 11 августа они вошли в замерший от ужаса город. Его власти в панике бежали в Тбилиси. В опустевшем кабинете губернатора все еще трезвонили телефоны.

Генерал Колпаченко не стал поднимать трубку, взял со стола фломастер и на парадном портрете президента Саакашвили написал: «Цхинвал — 10.08.2008 г., Гори — 11.08.2008 г., Тбилиси — встали в 40 км. Гв. Г-л/м-р А. Н. Колпаченко».

На следующие сутки оперативная группа Генштаба, прибывшая в Моздок, приступила к развертыванию временного оперативного центра боевого управления войсками. Но к тому времени воевать было уже не с кем. Грузинская армия, натасканная всем западным «демократическим миром», разбежалась по окрестным лесам и исчезла, как чудовищный сюрреалистический мираж. Мираж, рожденный в воспаленном сознании западных ястребов, в очередной раз вознамерившихся отбросить Россию за геостратегическую черту оседлости, не стал жестокой действительностью.

Москва плавилась и задыхалась от небывалой для августа жары. В центре города, на Лубянке, она была невыносима. Натужено гудящий кондиционер не приносил облегчения заместителю руководителя департамента военной контрразведки ФСБ России генерал-майору Николаю Кубанскому. Смахнув со лба обильно выступивший пот, он отложил в сторону обобщенную справку на кандидата для назначения на должность заместителя начальника Управления «Н» полковника Александра Первушина, снял очки и долгим внимательным взглядом посмотрел на полковника Сергея Петровского. Тот прокашлялся и спросил:

— Николай Валентинович, в справке что-то не так?

— К сожалению, Сергей Иванович, не совсем то, что должно быть отражено для кандидата на столь высокую должность, — не мог скрыть досады Кубанский и поинтересовался: — Ты сколько работаешь в кадрах?

— Скоро будет год, товарищ генерал.

— Немалый срок, уже обязан знать все тонкости этой работы, и такие документы должны отскакивать у тебя как от зубов.

— Я разве что-то упустил? — недоумевал Петровский.

— Да, один важный момент.

— Вроде не должен. Перед тем как писать, я прочитал дело Первушина от корки до корки, навел справки по местам его прежней службы и, кажется, все отразил!

— И что ты отразил?

— Ну, как обычно.

— Вот-вот, как обычно, а в итоге получился штамп! За твоей справкой человека не видно! Так нельзя, Сергей Иванович!

Петровский, поерзав по стулу, набрался решимости и возразил:

— Товарищ генерал, я с Вами не согласен!

— Убеди, если не согласен! — предложил Кубанский и, подавшись вперед, с интересом ждал, что ответит Петровский.

Тот открыл папку и, обращаясь ко второму экземпляру справки на Первушина, решительно заявил:

— Николай Валентинович, я считаю, что в справке отражено все! Первушина с Ивановым не перепутаешь.

— Еще раз говорю, убеди!

— Хорошо, судите сами! Первушин служил срочную в погранвойсках, а это хорошая армейская закалка. Без «костылей» и ходоков поступил и с красным дипломом окончил нашу академию. На оперативной работе проявил себя способным агентуристом, имел в своем производстве сложные дела, в том числе и по шпионажу. Принимал участие в боевых действиях в Южной Осетии и показал себя с лучшей стороны. Имеет достаточный опыт руководящей работы. С оперсоставом находит общий язык, обладает разносторонними способностями: хорошо рисует, отличный волейболист, усилит команду…

— Сережа, не хитри и не дави на мое слабое место! — остановил его Кубанский — в прошлом заядлый волейболист — и потребовал: — Говори по существу!