В реальный мир она вернулась, лишь увидев Брэда и БелиндуДжозефсон, стоящих перед своим домом. Компанию им составлял Джонни Марин-вилл.Улица вообще кишела людьми: Дэвид Кар-вер в очень уж узких плавках упиралсяруками в свои мясистые бедра.., близнецы Риды… Кэмми, их мать… Сюзи Геллер сподружкой на лужайке Ридов, там же Ким Геллер…

Дикая мысль прострелила Мэри: они знают! Все знают. Они ждутее, чтобы помочь Питеру вздернуть ее на старой яблоне, а может, забросатькамнями, как забросали камнями женщину в рассказе Ширли Джексон, который Мэричитала в школе.

Не глупи, одернула Мэри та часть сознания, которая ещепринадлежала ей. Часть эта стала совсем маленькой, но еще не сошла на нет. Тытут ни при чем, Мэри, с кем бы ты ни трахалась, все равно пупом земли тебе небыть, так зачем же преувеличивать важность своей особы? Ты бы стала соображатькуда лучше, если бы перестала…

О черт. Уж не Питер ли это в дальнем конце квартала? ТочноМэри сказать не могла, но вроде бы он. Питер и Старина Док из соседнего дома.Что-то они прикрывают на лужайке того дома, который стоит напротив маленькогомагазинчика.

Оглушительный раскат грома заставил ее подпрыгнуть. Первыекапли дождя забарабанили по ветровому стеклу, словно металлическая дробь. Мэрипоняла, что машина стоит на перекрестке с работающим двигателем уже.., она немогла сказать сколько, но довольно-таки долго. Джозефсоны и Джонни, наверное,решили, что у нее поехала крыша. Да только Мэри действительно не была пуломземли: они не обращали на нее ни малейшего внимания. Мэри это поняла, обогнувугол. Лишь Белинда бросила на нее быстрый взгляд, но теперь и она смотрелавниз, на лужайку, где суетились Питер и старик Биллингсли. Что-то тамприкрывали.

Стараясь понять, что же они там делают, ища кнопку включениядворников, поскольку дождевых капель на лобовом стекле заметно прибавилось,Мэри и не подозревала, что желтый фургон последовал за ней на Тополиную улицу.Не подозревала до того самого момента, как он врезался в задний бампер ее“лумины”.

Тополиная улица, 15 июня 1996 года, 16.09

Джонни Маринвилл видит все. Долгие годы это его счастье иего беда. Мир предстает перед его глазами таким, каким видит его ребенок —цельным, без изъятий, неделимым.

Он видит “лумину” Мэри на углу и знает, что она пытаетсяразрешить вставшую перед ней загадку: почему на улице так много людей и почемувсе эти люди так странно себя ведут? Когда же “лумина” трогается с места,Джонни замечает, что пришел в движение и желтый фургон, припаркованный на углу.Раскат грома рвет его барабанные перепонки, он чувствует первые холодные капли,упавшие на его разгоряченные предплечья. Вот “лумина” начинает спуск, и Джоннивидит, как желтый фургон внезапно наращивает скорость, он знает, что сейчасдолжно произойти, но все еще не может в это поверить.

Джонни пересекает мостовую, встает на тротуар перед домомДжозефсонов и смотрит в сторону Медвежьей улицы. Глаза его широко раскрыты. Онвидит Мэри за рулем “лумины”, но женщина его не замечает, ее взгляд устремлен вдругой конец квартала. Возможно, она узнала мужа, ведь расстояние не слишкомвелико, и теперь гадает, что он там делает, но Мэри не видит Джонни Маринвилла,не видит необычного желтого фургона с тонированными стеклами, который уже нависнад ней.

— Мэри, берегись! — кричит Джонни. Брэд и Белинда, которыеуже стоят на ступеньках крыльца, поворачиваются. И в этот момент фургонпередним бампером таранит “лумину”. Во все стороны летят осколки заднихфонарей, отваливается задний бампер, сминается багажник. Джонни видит, какголову Мэри бросает назад, потом вперед, так мотается цветок на длинном стеблепод резкими порывами ветра. Протестующе визжат шины “лумины”, раздается громкийсухой хлопок — лопается правое переднее колесо. Автомобиль тащит налево,сдувшаяся шина хлопает по асфальту, диск слетает с оси и катится по улице,словно фризби близнецов Ридов.

Джонни все видит, все слышит, все чувствует, потокинформации захлестывает его, а мозг настаивает на том, чтобы разложить все пополочкам, представить происходящее вокруг как цепь событий, которыевпоследствии можно было бы связно изложить на бумаге.

Грозовые небеса раскрываются, начиная опорожнять накрывшийТополиную улицу холодный резервуар. Джонни видит, как темнеет тротуар,чувствует, что все новые капли падают ему на шею, спину и грудь, слышит крикБрэда Джозефсона: “Господи, да что же это?”

Фургон все таранит “лумину”, тащит ее вниз по улице,отвратительно скрежещет металл по металлу, со звонким щелчком открывается замокбагажника, крышка взлетает вверх, открывая запаску, какие-то старые газеты,оранжевый цилиндр порошкового огнетушителя. Левое переднее колесо “лумины”переваливает через бордюрный камень, фургон выталкивает легковушку на тротуар,теперь передним бампером она упирается в забор между домом Виллингсли и домомМэри, стоящим ниже по склону.

Молнии сверкают совсем близко, окрашивая улицу фиолетовымцветом, раскаты грома накладываются один на другой, словно артиллерийскаяканонада, ревет ветер, пригибая к земле кроны деревьев, отдельные капли дождясливаются в единый поток. Видимость быстро падает, но Джонни успевает заметить,как желтый фургон, расчистив путь, устремляется вниз, чтобы исчезнуть за стенойдождя, как открывается дверца со стороны водительского сиденья “лумины” и измашины появляется сначала нога, а потом вся Мэри Джексон. На лице ее написанополнейшее недоумение, словно она понятия не имеет, где находится, и как сюдапопала.

Брэд уже сжимает локоть Джонни своей очень большой и оченьмокрой рукой, спрашивая, видел ли он, как этот желтый фургон сознательнопротаранил машину Мэри, но Джонни едва слышит его. Теперь Джонни видит другойфургон, цвета синий металлик, с разрисованными бортами. Его кабина вываливаетсяиз дождя, словно морда доисторического чудовища, потоки воды стекают потонированному ветровому стеклу. Дворников нет. И внезапно Джонни осознает, чтосейчас должно произойти.

— Мэри! — кричит он ошеломленной случившимся женщине,которую так и качает на высоких каблуках, но громовая канонада заглушает егокрик. Мэри даже не смотрит в его сторону. Дождь сбегает по ее лицу, как текутслезы по щекам героинь латиноамериканских мыльных опер.

— МЭРИ. ЛОЖИСЬ! — Он орет так громко, что едва не рвутсяголосовые связки. — ЗАЛЕЗАЙ ПОД МАШИНУ!

И тут ветровое стекло синего фургона соскальзывает вниз. Да,да, соскальзывает, закрывая радиаторную решетку, за стеклом открываетсятемнота, а в темноте — призраки. Призраки. Да. Двое. Это именно призраки.Ярко-серые, четко выделяющиеся на темном фоне. Сидящий за рулем одет в формуКонфедеративных Штатов Америки [16]. Джонни в этом почти уверен, но это нечеловек. Под кавалерийской шляпой крутой лоб, странные миндалевидные глаза иторчащий вперед рот, напоминающий маленький хобот. А вот его спутник, такой жеярко-серый, несомненно, принадлежит к роду человеческому. Он в кожаной рубашкетраппера. Уже неделю не брился, и каждый волос на лице торчит серебрянойиголочкой. Он стоит, этот охотник за пушным зверем, в руках его мощнаядвустволка большого калибра. Траппер поднимает двустволку и выглядывает вмногоцветный, бурлящий мир, к которому он не имеет ни малейшего отношения. Губыего растягиваются в улыбке, открывая гнилые зубы, к которым не прикасалась рукадантиста. Призрак этот напоминает героя какого-то фильма ужасов о семейкекретинов, живущей посреди непроходимого болота.