седыми волосами и аккуратной бородой. Одет он был в незнакомый мундир голубовато-синего цвета.

— Как себя чувствуешь? — спросил он спокойным голосом. Хотя в нём чувствовалась и скрытая сила.

— Вы ещё кто? — спросил я резко.

— Кандор Мустарес, — всё так же спокойно ответил он. — Командир Рыцарей Серпа.

Вот это неудачное начало знакомства.

— Да что вы с ним говорите? — влезла Джайра с очередной истерикой. — Его давно пора вздёрнуть за…

— Отставить.

Он сказал это так тихо и спокойно. Но Джайра всё равно поёжилась и втянула голову в плечи.

— Ступай проветри голову. Чтобы я тебя здесь больше не видел.

Я ожидал, что Джайра вставит хотя бы слово напоследок. Но она лишь сжала кулаки, развернулась кругом и ушла с гордо вытянутой спиной.

— Пикс, — скомандовал старик. — Проследи, чтобы она не наделала глупостей.

Девушка ударила себя кулаком в грудь.

— Есть!

Когда она удалилась, Кандор Мустарес сел на землю прямо рядом со мной. Как ему не жалко форму?

— Не злись на неё, — сейчас его голос звучал больше устало. — Джайра всё-таки потеряла жениха в этой битве.

Это всё равно её не оправдывает.

— Так вы мне верите?

— Твоя сестра, — старик кивнул в сторону Лины, отчего та, неожиданно для меня, засмущалась. — Кричала об этом ещё вчера вечером, когда притащила раненую подругу в лагерь. Именно поэтому я послал остальных рыцарей в бой до того, как они зарядились.

Так значит это Рыцари Серпа отпугнули крылатого и не дали меня убить.

— Выходит, ты спасла мне жизнь? — я взял Лину за руку.

— Это чтобы ты не возгордился, — улыбнулась она. — А ещё мы квиты.

— Спасибо, — сказал я искренне.

— Почему он передал доспех тебе?

Я рассказал всё как есть. Как Квенлан избавился от крылатого. Как его избивал громила. По лицу старика пробежала тень недоверия, когда я рассказывал про убийство громилы. Но он не стал меня прерывать.

— Признаю, это похоже на Квенлана, — усмехнулся командир. — Он постоянно рассуждал о вопросах чести и при этом плевал на все остальные правила. Он вполне мог передать тебе свой доспех в такой ситуации.

— Почему он был один? — не выдержал я. — Почему остальных Рыцарей Серпа не было с ним?

Старик глубоко вздохнул.

— Потому что он нарушил мой приказ. Потому что Живые доспехи нуждались в подзарядке после недавней битвы. Потому что он всегда стремился спасать людей, даже если сам пострадает. Любил играть в чёртова героя.

Мы погрузились в молчание.

— Так как ты себя чувствуешь, солдат?

Я прислушался к ощущениям.

— В целом неплохо, только спину и живот сводит от холода.

— Ну а что ты хотел, — усмехнулся старик. — Силовой клинок — это тебе не шутки. Не вылезай из доспеха, он тебя поставит на ноги за пару дней.

Он вдруг склонился надо мной, глядя прямо в глаза.

— Если бы ты был деревом, то каким?

— Дубом, — ответил я сразу, не успев даже понять вопроса.

— Отлично, — улыбнулся старик. — Ты прошёл тест.

Какой ещё тест?

— Я беру тебя в свой отряд, Серп-1 официально твой. Как поправишься, начнём твоё обучение.

Когда он ушёл, Лина повторила мои мысли вслух:

— Что это было?

Тело Квенлана так и не нашли. Рыцари обследовали каждый дом в квартале, где я его оставил. Варианта было два: либо его завалило обломками и тело было не узнать, либо варвары по какой-то причине забрали его с собой. Само собой, это мне не прибавило очков доверия в лагере Рыцарей Серпа.

Сами рыцари представляли собой не только носителей Живых доспехов. Были среди них и обычные воины, обученные сражаться как вместе с ними, так и против таких же носителей. Меня, казалось, ненавидели и те, и другие. Особенно в своей ненависти выделялись рыцари.

Джайра ко мне больше не приближалась. Лишь бросала гневные взгляды издали. Пикс казалась адекватной, но тоже поджимала губы каждый раз, когда оказывалась неподалёку. Но больше всего меня невзлюбил Ракс — носитель Танка.

В первый же вечер моего пребывания в лагере он присел у моей постели. Таких здоровенных и мускулистых людей я ещё не видел. Он превосходил даже Квенлана. Под два метра ростом, широкие плечи и грудь, даже ладони были больше моих раза в полтора. У него были соломенного цвета волосы, приподнятые вверх и короткая бородка вокруг рта.

— Слушай меня внимательно, — сказал он, положив свою гигантскую ладонь мне на шею. — Квенлан был моим лучшим другом и соперником. Если всплывёт хотя бы одно малюсенькое доказательство, что это ты его убил, я тут же раздавлю тебя как букашку. Ты меня понял?

У меня не было воздуха, чтобы говорить. Кивнуть я тоже не мог из-за его гигантской руки. Оставалось только выразительно моргнуть.

— Вот и славно, букашка.

На этом его пристальное внимание ко мне не закончилось. Как только моя рана затянулась достаточно, чтобы я мог ходить, Ракс подозрительно часто стал проходить мимо. Каждый раз он не отказывал себе в удовольствии задеть меня плечом или подножкой.

— Ой, ты правда тут шёл? — притворно удивлялся он. — Прости, пожалуйста, я постоянно забываю, что у нас появилась своя букашка. Постараюсь не раздавить тебя в следующий раз.

Я стоически терпел эти издевательства, параллельно строя планы мести. Оставалось только полностью восстановиться.

Но были и светлые пятна. Самыми большими, если так можно выразиться, были Лина с Элизой. Я радовался каждый раз, видя сестрёнку живой и здоровой. И вздрагивал, когда вспоминал её, грязную и окровавленную, в рядах пленников. Не знаю, как бы выдержал весь этот груз, если бы её здесь не было.

Во вторую ночь после всего этого ужаса Лина стащила у кого-то из воинов бутыль бормотухи. Приятно было видеть, что мои старания не прошли даром. Из Лины со временем получилась бы отменная воровка. Вместе мы могли бы столько дел провернуть.

Но той ночью наши мысли были заняты другим. Мы оплакивали погибшую мать.

— Я никогда этого не забуду, — сказала сестрёнка с уже остекленевшими глазами. До этого она прилично приложилась к бутылке.

— Что-то быстро пьянеешь, — заметил я, отбирая у неё бутылку и отпивая жгучего напитка.

Лина обхватила колени.

— Райкен, как мне это развидеть? — она начала слегка покачиваться. — Я даже во сне вижу, как этот урод проводит маме по шее мечом. Так легко, так просто, будто шнурки завязывает.

Я сделал большой глоток. По телу разлился обжигающий жар, смешиваясь с теплом доспеха, что исцелял мою рану. Слова, что я носил последние дни при себе, вырвались наружу:

— Я убью их. Убью их всех. Этого бычару, что убил маму. Крылатого ублюдка, что убил