свет в конце туннеля. Ага, извините, а вы идите нахуй, нехера здесь руки распускать! Не прикасайся ко мне!

Вот я выбираюсь из толпы, оставив позади себя рой проклятий и яркий огонь, пожирающий трупы.

Вижу, как малый ныряет за угол кирпичного дома. Хочу рвануть за ним, но мои ступни говорят мне: до свидания.

Мне больно! Ёбаные мозоли! Я не то что бегать не могу, пройти метр спокойным шагом для меня — испытание. Ну нахер эти сандалии.

Я развязываю тонкие кожаные шнурочки, скидываю обувь, и, ощутив прохладный камень своей шершавей ступнёй, даю по газам. Теперь норм. В обуви болели только пальцы и пятки, ступни живы. И вот что я теперь думаю: когда нагоню пиздюка, вначале выбью из него всё дерьмо, и только потом заберу свою монетку, и хер я пойду снимать жалкую комнатушку на ночь. Не-е-е-т! Мне кажется, что на эту монетку я смогу славно оттянуться. Нажраться, покурить. Потом поесть и еще раз нажраться. Попробую местное пиво, сидр или что там еще они готовят. Усну за столом. А если даже и выкинут на улице, мне похуй. Ну что я еще могу здесь подцепить опасного для моего здоровья помимо цистита? Воспаление легких? Да и хрен с ним, тело сменить — это не проблема.

А самый прикол заключается в том, что я впервые в жизни буду бухать за чужой счёт. Точнее — за счёт мужика. Эдгарс сказал, что найдёт меня утром — ну так пусть и ищет, а если не найдёт — то и хуй с ним. Спрошу у местных куда ушли «Кровокожи», да и двину следом. Дело в то.

Забегаю в тёмный переулок. Слышу стук обуви, вглядываюсь, и вижу вдалеке пробежавшую по каменной стене тень. Снова даю по газам. Несусь сквозь треугольники света, падающие на дорогу с крыш домов. Мимо мелькают окна, за которыми тени людей готовятся ко сну. Зарычав, мне в ноги с подоконника прыгнул кот. Вот зараза! И зачем? Дом охраняешь? Сволочь. Он быстро улетает в тень, получив пяткой по морде.

Продолжаю нестись как угорелый. Стараюсь не оглядываться. И думаю только о деньгах.

Деньги — это иллюзий свободы, даже в таком чахлом месте. Заснуть здесь, по среди улицы, на холодных камнях — равносильно смерти, медленно убивающей твои органы час за часом.

Снова ныряю за угол — а там никого! Тишина. Но дорога тут одна, никуда не денешься, засранец!

Забегаю за угол очередного дома. Под ногами хлюпает вода, всюду разбросаны очистки от овощей, словно крысы тут кутили целый день. Блядь! И всё-таки я наступил на скользкий ломтик то ли картошки, то ли сгнившего помидора. Меня кинуло в сторону, приложив руками о кирпичную стену соседнего дома. Посмотрев под ноги, вижу возле ступни отрубленную рыбью голову и крохотные белые кишки, торчащие из-под пальцев ног.

Ну не мудачьё здесь проживает? Неблагодарные свиньи, выкидывающие мусор на улицу. Убил бы всех!

Я огляделся. Куда? Куда убежал пацан? Зараза! Я потерял след…

— Беги сюда…

Испугавшись, я закрутил головой. Никого. Голос словно из тумана, вышел из соседнего угла, и пролетел сквозь мою голову, оставив свист в ушах.

— Беги сюда…

— Хорошо-хорошо!

Я последовал за голосом. Забежал за угол и снова чуть не пизданулся, наступив на какого-то бомжа, лежавшего в луже собственной мочи (а может и не собственной). Я с трудом устоял на ногах. Вот честно, был бы у меня нож, всадил бы не задумываясь! Развалился тут, пидр вонючий.

— Ты меня звал? — спрашиваю я его.

Сволочь даже не посмотрела в мою сторону. Облачённый в рваную рубашку и штаны, он перевернулся на бок, к стеночке, и смачно пёрднул, громко кряхтя.

— Беги сюда…

Я повернулся на странный голос, показавшийся мне нечеловеческим, словно ветер говорил со мной через трубку мобильного телефона. Там, куда я смотрел, на дороге снова мелькнула тень, юркнувшая за угол.

Бегу за тенью. Деваться некуда. Остановлюсь — проиграю. Боюсь, что могу заблудиться, но на секунду оглянувшись, вижу небо, освещённое ярким пожаром, — оно и будет служить мне ориентиром.

Ладно, в сторону плохие мысли, сейчас надо думать о хорошем! Но как тут думать о хорошем, когда ступни ног горят от боли! Да и мышцы ног словно охвачены огнём. Всё тело ломит. Еще минут пять бега и мои лёгкие вылезут наружу, напоминая пару лопнувших гандонов, после многократного применения.

Приближаюсь к углу, пытаюсь затормозить, но быстро не выходит. Инерция тянет меня вперёд, и я маленькими прыжками вываливаюсь из-за угла и вижу пацана, стоящего в конце улицы у огромной двери двухэтажного каменного дома с огромным балконом.

— Открывайте! — пищит пацан на всю улицу.

Ну сейчас ты у меня получишь!

Между нами метров пятьдесят, и вроде бы это даже не препятствие. Но когда ноги стёрты в кровь, каждый метр — это мука. И я очень надеюсь, что под ногами чавкает вода, а не кровь. Мне хочется оглянуться, но я боюсь, что могу увидеть кровавые следы моих узких стоп. Оставлю это на потом.

Прыгая как голубь на одной лапе, я стремительно сокращал дистанцию.

Пацан уже близко.

Сорок восемь мучительных прыжков позади. Последний рывок! Он снова кричит, чтобы ему открыли. Парень, никто тебя не слышит! И никто тебе не поможет! Ну, если только порка ремнём, хорошая такая, чтобы кожа на спине слезла тонкими лоскутами, иначе так и будешь всю жизнь просить о помощи под окнами, или просиживать штаны на бетонной лестнице в переходе метро, держа в трясущейся руке бумажный стаканчик для мелочи.

Когда я уже был готов схватить парня за шкирку, на балкон дома вышел молодой мужик с длинными светлыми волосами. На нём нет верхней одежды, а то, что снизу — скрыто за глухими досками перил. Медленно, он облокачивается на перила. Расслабленно смотрит на пацана. Затем переводит взгляд на меня, изобразив на лице кислый лик подозрения.

— Ты привёл за собой хвост! — прокричал мужчина, пальцами закидывая прядь волос за ухо.

Пацан уже собирался визгнуть в ответ, но я его перебил.

— Он украл у меня деньги, — кричу я на всю улицу, но что-то мне подсказывает, что к моим претензиям никто не прислушается.

Одна из створок огромной двери чуть приоткрылась, высвободив наружу звонкие женские голоса, застывшие в кураже веселья. Парень резко дёрнулся и скрылся в появившейся щели, которая исчезла так же быстро, как и появилась. Я хотел нырнуть следом, но