А ещё память подкинула информацию о том, что Роберта Мерде судьба магией обделила. Может, поэтому он меня так невзлюбил? Сказать точно сложно — всё же информации мне не хватало, а покидать комнату я всё ещё не решалась, опасаясь, что успею натворить что-то ещё. Да и память Розалии уверенно заявляла мне о том, что свою комнату девушка покидала лишь по особым случаям.

И чем она только занималась? Никакого намёка на книги или даже шитьё я не нашла, а к обеду уже успела пересмотреть и обыскать комнату снизу доверху. Так что, не найдя никакого другого занятия, я всё же сняла штанишки, облачилась в ночнушку и, старательно игнорируя неудобства, сделала самую базовую растяжку и разминку — эдакую смесь цигуна и йоги.

Что я могу сказать? Тело хоть и молодое, но попотеть придётся. Растяжки никакой, мышцы слабые и деревянные. Хотя откуда взяться силе и выносливости, если Розалия питалась одной кашкой и не занималась физическими упражнениями? Мне удалось вспомнить только один раз, когда она вышла в сад. Один раз за почти пятнадцать лет жизни с дядей!

Такое просто не умещалось у меня в голове.

А вот Дороте мои упражнения не понравились — она так и сказала, что я дурью какой-то маюсь. Но я не стала её слушать, а вместо этого отослала за обедом, а сама продолжила занятия. Так и мне будет спокойнее, и ей тоже.

Вернулась Дорота примерно через полчаса, когда я уже порядком выдохлась, зато её поднос буквально ломился от еды.

Чего тут только не было: и жаркое, и рёбрышки, и какие-то запечённые овощи, и даже горшочек с супом. Ну и довершала этот натюрморт тарелка с фруктами и печеньем. Пахло всё это просто потрясающе. Настолько, что я даже поняла, почему Роберт Мерде такой толстый. Если всё на вкус так же вкусно, как и пахнет, то держать себя в узде будет непросто.

Еда оказалась не просто вкусной, а буквально волшебной. Удержаться и не набить желудок до отвала оказалось очень непросто, но я всё же гордилась собой и тем, что справилась.

Поела так, чтобы ощутить приятную сытость, но не больше. Ела специально очень медленно, смакуя каждый кусочек, чтобы рецепторы успели заработать на полную.

— Как же вы? Что, совсем не доедите? — удивилась Дорота, а память тут же подсказала, что Розалия чуть ли не вылизывала тарелку с кашей. А ещё, что оставлять после себя еду считалось чуть ли не грехом.

Но я только покачала головой.

— Не могу, доешь, если хочешь, а на ужин принеси мне и вовсе четверть того, что принесла сейчас. Потом давай одеваться и пойдём гулять.

— Гулять? — потрясённо переспросила у меня служанка, а я только важно кивнула.

Ну а что я ещё могла сказать? За окном явно светило солнце, из окна был виден парк, и было понятно, что меня ожидает либо позднее лето, либо ранняя осень, так что мне точно не стоило терять времени зря и воспользоваться прекрасной погодой, чтобы изучить немного окрестности, подвигаться.

Ещё было бы неплохо найти библиотеку и взять из неё пару книжек, вот только Розалия и понятия не имела о том, где это вообще находится, хотя поверенному говорила, что её образованию уделяется достаточно внимания. О каком внимании вообще может идти речь, если нет ни книг, ни учителей, да и из комнаты ты выходишь только по очень большим праздникам?

Но я решила подумать об этом чуть позже, а пока на первом месте была прогулка.

Дорота ещё поворчала что-то, но скорее удивлённо, нежели зло, и мы с ней вместе выбрали весьма скромное, но удобное платье. Дорота пыталась навязать мне корсет, но я решительно отказалась от этого орудия пыток, сказав, что под платьем его не видно, а талия и так тонкая, да и красоваться мне не перед кем.

Служанка попыталась сказать что-то насчёт того, что аристократки так обычно не делают, но я только отмахнулась.

— Ты очень изменилась, дорогая, буквально за одну ночь, словно подменили, —всё же не смогла промолчать Дорота, а я не могла с ней не согласиться.

Действительно изменилась, но и не такое бывает, когда случайно умираешь.

Прогулка оказалась просто прекрасной, сад был замечательным, хоть и было заметно, что за ним давно не ухаживали. Вообще, весь дом, который мне, пусть и мельком, но удалось осмотреть, показался мне несколько... потёртым, что ли? Не знаю, как это ещё объяснить словами.

Видно было, что строили его на века и вкладывались в каждую деталь, и всё же.

Вот тут треснуло стекло в окне — совсем по краю и чуть-чуть, но почему не заменили? Вот тут немного поблекла и слезла позолота. Пыли не было, но отчего-то всё равно складывалось впечатление того, что у хозяина далеко не всё так прекрасно с финансами, как он хотел бы продемонстрировать.

Меня, как ревизора и аудитора, это наводило на множество вопросов, и большинство из них было неприятными. Вообще.

Не надо было быть гением, чтобы сообразить: Розалия проживала у дяди совсем не по доброте душевной, а потому, что этот самый дядя получал за это деньги.

Я даже была готова рискнуть предположить, что деньги были немаленькие, иначе зачем сюда каждый год приходил поверенный, чтобы удостовериться, что я жива и здорова?

Но куда более интересным для меня был вопрос, куда все эти деньги девались?

Сколько я ни рылась в памяти Розалии, так и не смогла обнаружить никаких намёков на пьянство, распутство или что-то подобное. Ну не мог же Роберт Мерде на самом деле все эти деньги проедать!

Тогда куда они девались? Ведь ни о каких нарядах, украшениях, я уже не говорю про учителей, Розалия и слыхом не слыхивала, но деньги на это определённо, выделялись.

Что-то тут не сходилось, и меня это очень тревожило.

Может, дядя игрок? Потому что на какого-то фанатика, который бы отдавал деньги в секту, он точно не походил. Они такими жирными просто не бывают!

С этим надо было разобраться, и желательно быстро и незаметно, поэтому во время прогулки по парку я как бы невзначай поинтересовалась у Дороты, знает ли она, где находится библиотека. Служанка посмотрела на меня как на тяжело больную, но сказала, что знает.

Я понимала, что рискую, начиная так резко вести себя совсем по-другому, ведь мне совершенно не известно, на каком уровне здесь находится наука и техника. А вдруг они каким-то образом смогут понять, что