горя. Будущая семейная жизнь, в объятиях грубого Баташова, была не сказкой.

Никита, получив обратно колечко, подаренное им Наталье в день помолвки, сначала был в недоумении. Собрался было ехать в Касимов к суженой, выяснить причины разрыва, но отец, вовремя узнав об этом, остановил его. В долгой беседе с отцом, купец объяснил ему все, с точки зрения зрелого мужчины. Никита опустил руки. Отчаяние, боль, обида заполнили его душу, ломая силу воли. Он стал мотаться по кабакам и девкам, пытаясь забыться. Мысль о полноправном соперничестве с магнатом, приводила его в уныние, от чего он еще сильнее напивался и уходил в разгул.

Первое время Наталья надеялась, что ее возлюбленный придумает что-нибудь и как то исправит положение. Но каждый день, приближающий к помолвке с Баташовым, все меньше и меньше оставлял надежды на хоть какое-то изменение в жизни. За неделю до первого июня, до нее дошли слухи, что Никита ушел в запой и беспробудный загул, от которых отчаяние достигло своего пика. Мысль о суициде все чаще и чаще приходила ей в голову, но представив, каким горем и ударом это будет для ее отца, она каждый раз отказывалась от этой мысли.

Так ничего и не предприняв, наступило первое июня. Сваты приехали шумной толпой. Спектакль сватовства разыграли в строгих рамках русских обычаев, от чего отец Натальи был обрадован. Может и не все так плохо. Если б дочь уходила в обыкновенное рабство, как это часто происходило, когда богатые женились на более бедных, то семья магната обошлась бы тихой помолвкой.

Порешили свадьбу сыграть после уборки хлебов, первого сентября. Наташа осталась в доме отца, чему необъятно обрадовалась. Сваты уехали, шум-гам кончился. Постепенно, размеренная жизнь Стариковых вошла в новое русло. Отец поехал в Петербург исполнять обязанности своего нового дела – торгового представителя Баташовых.

А Наталья осталась в доме, готовиться к свадьбе. Тот ужасный день, когда Баташов грубо лишил ее невинности, постепенно стал гаснуть в сознании Наташи, она все чаще и чаще стала улыбаться, радуя преображением свою няню и старшую среди обслуги в доме Стариковых, Прасковью.

В один из таких ласковых вечеров июня, Наталья сидя на веранде с книгой, вдруг услышала одинокий цокот копыт. Прислушавшись, она поняла, что кто-то ехал по направлению к их имению. Она в беспокойстве привстала с кресла и вгляделась в даль. Вдруг цокот прекратился. Кто-то не видимый, не доезжая до поворота дороги, с которого виден дом, решил остаться незамеченным. Все еще находясь в сомнении, звать прислугу, что бы посмотреть кто это прячется в кустах или нет, она вдруг увидела осторожно прячущегося человека. Что-то знакомое было в его силуэте. Сердце ее гулко забилось. Незнакомец остановился, огляделся. И вдруг он увидел ее. Глаза их встретились. Наталья вскрикнула, и потеряв сознание, упала в кресло, книжка упала рядом на пол.

Наташа очнулась от ласкового поглаживания ее лба. Она открыла глаза и увидела перед собой перепуганное лицо любимого человека.

– Никита!– чуть не крикнула девушка, но Никита успел шикнуть Наталье.

– Любовь моя! Если меня увидят, у тебя будут неприятности. Я приехал к тебе, моя ненаглядная.

– Что ж так поздно, Никитушка?– заплакала Наталья.

Он прижал ее к себе и промолчал.

– Давай уйдем от сюда куда-нибудь?

– Куда?

– Хоть куда. Если среди твоей прислуги есть Баташовские шпионы, тебе будет плохо. А я не хочу из-за своего безрассудства подвергать тебя хоть каким то неприятностям.

– Хорошо. Иди на наше место, я скоро приду.– прошептала Наташа, крепко обнимая любимого.

– Я буду с нетерпением ждать.– он нежно поцеловал ее в губы, погладил по волосам и со вздохом скрылся в кустах.

Наташа посидела немного, приходя в себя, затем взяв себя в руки, зашла в дом.

– Прасковья!– позвала девушка няню.

– Что доченька?– Прасковья позволяла себе называть Наташу дочерью. У девушки не было матери, она погибла, когда девочка была еще в пеленках и она с тех пор во многом заменяла девочке мать.

– Я пойду погуляю. Что-то грусть меня гложет.

– Если не долго, возьми с собой шушун. Хоть и лето, все же вечера прохладные. А может из девчат кого возьмешь?

– Нет, одна хочу побыть. С мыслями собраться.

– Иди, вечереет уже. Не задерживайся долго.

– Что может случиться со мной худшее, что уже случилось. Тем более я будущая жена Баташова. Одна фамилия мне лучший телохранитель. Не каждый найдется в губернии, захотевший нажить себе врага в лице Баташова.

– Все одно, я буду переживать.

Наталья улыбнулась Прасковье, чмокнула ее в щеку и упорхнула к себе в комнату за шушуном. Никита в ожидании весь измаялся. Прослушал все уши, вскакивал при каждом шорохе, проглядел все глаза. Ему уже казалось, что окружающие кусты, специально его дразнят – то веткой пошевелят, то хрустнут чем.

Наконец послышались легкие шаги, который ни с чем другим перепутать было нельзя. Он стремительно вскочил на ноги. Из – за кустов, откуда обычно, вышла его возлюбленная. Он бросился к ней, и припав на колени, обнял ее за ноги, уткнувшись в упругий живот.

– Наташенька. Прости меня родная, прости.

– Что ты Никита. За что простить тебя, ты же ни в чем не виноват.– плача пробормотала девушка.

Боль в груди заставила ее заплакать.

– Встань любимый, дай посмотрю на тебя. Я так по тебе соскучилась.

Никита поднялся с земли. Она обхватила его лицо ладонями и пристально вгляделась в него.

– Милый. Это судьба злодейка. Не вини себя.

Он крепко прижал ее к себе и впился долгим поцелуем. Она ответила ему с той же страстью.

Потом они сидели на земле, спина к спине, постелив теплый, вязанный шушун. Болтали обо всем, о чем обычно болтают влюбленные, как в старые добрые времена, когда они еще были помолвлены. По привычке он вот так же, как сегодня, тайно наезжал к ней из Мурома, изведясь от тоски.

– Как же жить дальше, Наташа? Я не могу без тебя.

– И я не могу без тебя. Но я не могу предать отца, не поступи я так, Баташов уничтожит его. У него все наши закладные, векселя. Практически мы ему принадлежим, как вещи. За мое согласие на брак, он не только дал возможность продолжить наш род, как фамилию, но и взял в долю отца.

Никита повернулся к ней, сжал плечи в своих руках.