своей дражайшей Зиночке (Брюс был довольно деликатной сволочью[3] и решил не мешать столь важному делу), наш дух бравого шотландца устремился прямо в голову самого известного кавалериста империи. Ибо он уже давно знал, что вместилищем души человека является голова, а не сердце. Надо сказать, что этот факт его изрядно после смерти позабавил. Но за прошедшие столетия Якобу вообще пришлось узнать много нового, в том числе и не открытого пока еще. И к некоторым тайнам прикасаться не хотелось от слова «совсем».

Как происходит вселение души в тело? Мгновенно! Раз! И ты уже там. Ошарашенный граф тут же потерял сознание, а незапечатанное письмо так и осталось лежать белым укором на столе. Столкновение же двух энергетических сгустков происходило вообще на таком тонком плане, что заметить и описать словами происходящее было практически невозможно. Я попытаюсь, и попрошу простить за невольное косноязычие.

Душа Келлера: «Ты что это как это?»

Душа Брюса: «Что… Ваше Сиятельство, охренели малость?»

Душа Келлера: «Да ты кто такое? Б…ь!»

Душа Брюса: «Я не это самое, а теперяшний владелец этого тела».

Душа Келлера: «Чего — чего???»

Душа Брюса: «Того. Разрешите представиться. Якоб Брюс. Тот самый. Сподвижник Петра Великого, маг и чернокнижник.»

Душа Келлера: «Душонка рваная! Пшёл вон отсюдова!»

Душа Брюса: «Ничего у тебя не выйдет, граф, твою мать, и не пытайся меня выкинуть. Я тебя сильнее. Сам выкинуть могу.»

Душа Келлера: «Так чего не выкинешь? Выкинул и владей себе на здоровье.»

Душа Брюса: «На здоровье не получится, скоро тебя, граф расстреляют.»

Душа Келлера: «Кто? Контрразведка? Так у нас смертную казнь царь не одобряет[4].»

Душа Брюса: «Царя отравили. Он умер. Недавно. Скоро узнают. Тогда и начнется.»

Шотландец цедил слова, бросаясь отрывистыми короткими фразами, как будто соображая, что можно сообщать графу, а что не стоит.

Душа Брюса: «Ты, граф, умён. Ты мне нужен. Ибо знаний у меня много. А вот воинских умений, современных воинских умений кот наплакал. И я предлагаю нам сотрудничать, ибо одному тебе это страшное время не пережить.»

Душа Келлера: «Что ты имеешь ввиду?»

Душа Брюса: «Страшный народный бунт, перед которой Великая Французская революция будет смотреться недоразумением. Ибо погибнут миллионы русских людей в братоубийственной войне. Ты хочешь этого?»

Душа Келлера: «Нет, но делать-то что?»

Душа Брюса: «В Михаила Александровича вселилась душа Петра Великого. Помочь ему надобно.»

Душа Келлера: «Как это?»

Душа Брюса: «Примерно, как и в тебя. Так что вместо вечно сомневающегося Михаила мы получим…»

Душа Келлера: «Мать твою, Брюс! Ну и закрутил ты! Во, сволота шотландская!»

Душа Брюса: «но-но-но! Сволотой шотландской меня только государь Пётр Алексеевич именовать имеет право. Тебе это не по чину!»

Душа Келлера: «Это я понял… А делать то нам что? Ты у меня из головы не выберешься, это точно.»

Душа Брюса: «Граф. Есть такая работа, Родину защищать! Вот ею и займёмся!»

Душа Келлера: «Тоже мне новость. Только этим и занимаюсь.»

Душа Брюса: «Плоховато занимаешься, Твоё Сиятельство. Раз революцию и переворот государственный пропустил.»

Душа Келлера: «Ладно, тут ты прав. Так что делать будем?»

Душа Брюса: «Остаётся одно — слиться. Стать единым целым. Графом и принцем одновременно. Это для пользы дела. Да и не хочу я твою личность уничтожать, не по-божески это…»

Тут наступила пауза. Длилась она долгие тысячные доли секунды, ибо время для эфирного тела значения не имеет, а мыслительные процессы протекают по нашим меркам мгновенно, посему такую паузу можно считать периодом весьма долгого раздумья. Предлагая слияние душ Якоб хорошо понимал, что уничтожение души Келлера может серьезно отразится на его психическом состоянии, тело могло просто сойти с ума. И внедрение было бы провальным. Учитывая, какие ставки сделаны в этой игре: судьба империи на кону! Так что шотландец выбрал самый мягкий и надёжный вариант, будучи в уверенности, что Пётр будет действовать по-другому. Так тут и масштаб личности таково, что умопомешательства ему опасаться не стоит. Сам немного буйно помешанный. То ли немного буйно, то ли немного помешанный…

Душа Келлера: «А это больно будет?».

Душа Брюса: «Граф, тебе ли к боли привыкать? Будет очень больно! Ибо с душевной болью мало что сравниться может. А потому ты сейчас чуток на пол упадешь, чтобы натуральнее выглядело. На счёт три приступим! Готов?»

Душа Келлера: «Готов.»

Душа Брюса: «Три!»

[1] В РИ они погибнут вместе, расстрелянные петлюровцами у Святой Софии.

[2] Фраза принадлежит Великому Кормчему Мао Дзе Дуну.

[3] Сволочами называли людей, которых Пётр Первый стаскивал (сволакивал) на строительство Петербурга. Смертность среди крестьян была жуткая, поэтому слово приобрело столь негативный оттенок). Но точно так же Пётр сволакивал со всей Европы людей образованных в Россию, среди этих сволочей оказался и потомок шотландских королей Якоб Брюс.

[4] Тут граф неправ. Царь одобрял даже расстрелы без суда и следствия.

Глава восьмая

Вдовствующая императрица берет все в свои руки

Глава восьмая

В которой вдовствующая императрица берет всё в свои руки

Петроград. Зимний дворец. Покои вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны

23 февраля 1917 года

Женщины живут дольше мужчин, особенно вдовы.

(Жорж Клемансо)

Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, она же датская принцесса Мария София Фредерика Дагмар, была женщиной властной. При жизни она настолько умело капала на мозг своему мужу, что тот вынужден был искать спасение от ее вечного жужжания на дне стакана с крепким алкоголем. Вообще-то миниатюрная датская принцесса и богатырского росту, и весу российский император были парочкой несколько несуразной. Дети у них получились какими-то усредненными. Ни в богатырскую стать Александра, ни совсем миниатюрные, как датчанка. Недаром ее упрекнул покойный муж, глядя на наследника Николая: «Какую породу испортила!» и чуть-чуть подумав, добавил: «Дура!».

(Императрица Мария Федоровна в 1898 году, на портрете ее автограф)

Довольно ранняя смерть супруга, которым Дагмар всё-таки крутила, как хотела и могла, подкосила ее властные амбиции. Но больше всего ее позиции были подорваны появлением во дворце «Гессенской мухи» — Алисы, которая при крещении стала Александрой Фёдоровной. И вот эта женщина наложила свою железную руку на молодого императора и находилась в постоянных контрах с вдовствующей государыней Марией Фёдоровной.

Многие считали ее двор некой альтернативой двору императорскому, вокруг императрицы концентрировались люди, недовольные правлением Николая Александровича, но это была оппозиция весьма умеренная, которая не ставила своей целью смену строя в стране, максимум их намерений ограничивался удалением Гессенской мухи со двора: не способная подарить императору наследника, принцесса