Когда она пыталась отвлечься, занявшись журналом посещаемости, Тревор подошел к ее столу.

— Мисс Робертс, скажите, а вы можете свести меня с кем-нибудь, кто мог бы помочь мне попасть в Стэнфорд? Меня занесли в список ожидающих поступления.

Зейди подняла глаза, стараясь не смотреть прямо на него.

— Вы говорили об этом со своим классным руководителем?

— Он никого не знает.

— А почему вы думаете, что я знаю?

— Вы такая классная. Вы наверняка кого-нибудь знаете.

То обстоятельство, что ее студенты думали, будто она классная, потому что была помолвлена с Джеком, было ей совершенно неизвестно. Но теперь ей пришло в голову, что Тревор может посчитать ее круче благодаря этому обстоятельству. Драматичность и радость этого открытия застучали у нее в мозгу, еще больше усиливая ее головную боль.

— Я попытаюсь кого-нибудь найти, но ничего не могу обещать.

Он улыбнулся ей:

— Спасибо. Вы — супер.

О да, она могла бы проявить себя такой. Она бы перевернула, черт побери, его мир. Он бы уехал в Стэнфорд с совершенно новыми понятиями о клиторе. На самом деле она бы оказала ему услугу. И женщинам Стэнфорда. Однако ей пришлось бы жить с сознанием того, что она совратила подростка, а это было бы слишком грустно осознавать. Как бы безумна она ни была, у нее имелась совесть.

Нэнси помахала ей рукой во время ленча из-за столика на улице, но Зейди продолжала идти дальше, направляясь к своей машине: у нее было дело. Она поехала по бульвару Вентура и остановилась перед «Спортсмэнз-Лодж», припарковавшись у входа. Она вычитала в «Дайджесте мыльных опер», что там состоится ленч для фан-клуба «Дней нашей жизни». Она не собиралась входить внутрь. Боже, не настолько же она безнадежна. Она просто хотела посмотреть на него. Просто удостовериться в том, что больше не переживает. Ей вообще не следовало читать «Дайджест мыльных опер», но ее подписка была бесконечной. Их приносили снова и снова. Она случайно увидела на обложке заголовок: «Отведайте киш[7]с ребятами из «Дней»!» Она приехала сюда не для того, чтоб выслеживать его. Она просто хотела получить доказательство того, что он козел вонючий, который теперь носит кожаные штаны.

В тот день, когда Зейди поняла, что влюблена в Джека, лил проливной дождь. Дождь Эль Ниньо, казавшийся более мокрым, чем обычный дождь. Джек лежал на животе в грязи, на обочине, в каньоне Лорел, меняя колесо на ее машине. Автомобили проносились мимо, вода стекала по горе потоком, готовым через десять минут превратиться во внезапное наводнение, а Зейди было тепло и сухо в машине, пока Джек откручивал гайки со шпилек. Большинство парней позвонили бы в «Трипл Эй». По крайней мере, большинство лос-анджелесских парней. Большинство парней стали бы орать на нее за то, что она стукнулась о край тротуара и черканула шиной по краю решетки. Джек просто сказал: «Сиди тут, я все сделаю», — и пошел менять колесо. То обстоятельство, что он умеет это делать, было плюсом. А то, что он хочет это сделать, — четырехзвездочным бонусом. Зейди в этот момент охватил такой порыв любви к нему, что она опустила стекло и высунула голову под дождь, чтобы сказать ему об этом. Он поднялся на колени, поцеловал ее и сказал, что тоже ее любит. К этому времени они встречались уже два месяца.

Зейди посмотрела на часы. Она ждала вот уже тридцать минут. Если она сейчас не уедет, то опоздает на восьмой урок. Едва включив зажигание, она увидела, как у тротуара останавливается «порше». Джек вылез оттуда и неторопливой походкой вошел в ресторан, помахав рукой визжащим домохозяйкам, устроившим бурное ликование за его спиной.

Он надел солнечные очки, хотя было облачно. Никакого света, от которого ему нужно было бы защищать глаза.

Зейди завела машину и уехала. Она ничего не чувствовала. Только затопляющую тошноту и слепящий приступ ярости.

Вернувшись на бульвар Вентура, она увидела пьяного бомжа, сидящего под навесом пончиковой, держащего чашку в протянутой руке. Она подъехала к тротуару и остановилась, опуская стекло.

— Эй. У меня для вас работа.

Бомж поднял на нее глаза, не зная точно, радует его или пугает такая перспектива.

— Какая?

Зейди вытащила двадцатидолларовую банкноту и отдала ему.

— Видите вон там парковку? В последнем ряду стоит серебристый «порше-бокстер». Я хочу, чтоб вы на него пописали.

— Вы хотите, чтоб я пописал на машину?

— Обязательно попадите на ручку водительской двери.

— Чья это машина?

— Усамы Бен-Ладена.

— Черт, правда? Надо кого-нибудь вызвать.

Проклятие! Алкаш с чувством ответственности.

— Это мой бывший жених.

— Он плохо поступил с вами?

— Из-за него я очень-очень долго плакала.

Бомж нахмурился, затем кивнул:

— Я ваш, леди.

Он положил двадцатку в карман и, расстегивая на ходу штаны, направился к «Спортсмэнз-Лодж».

Зейди поехала дальше, веря в то, что он хорошо сделает свою работу.

Когда Грей заехал за ней в субботу, чтобы отправиться на серфинг, она пыталась дезодорировать свой мокрый костюм. Она оставила его в багажнике машины в последний раз, когда они туда ездили, и он там тушился весь месяц. Теперь от него исходил такой запах, как от той гадости, что нюхают страдающие булимией, чтобы их рвало.

— Ты готова? Волны в три фута. Гладкие и чистые.

Она определенно была готова. Ей нужно было это ощущение. То ощущение, которое получаешь, когда легко встаешь на доску и долго, с удовольствием скользишь к берегу. Есть что-то магическое в том, чтобы стоять на океане, когда солнце светит на тебя и ты чувствуешь, что занимаешься чем-то действительно крутым. Даже если б это не было круто, она все равно занималась бы этим, хотя, надо признаться, она была тем, что сама же называла «серфером-туристом». Ей не особенно нравилось таскать свою доску, грести к волнолому или бороться с потоком, чтобы удержаться на воде. Она слышала, что в Вайкики можно просто прийти на пляж и взять прямо там напрокат доску вместе с большим гавайцем, который будет толкать тебя в волны. Это была ее мечта. Однажды она позволит себе это удовольствие.

А пока что она двадцать минут потратила на то, чтобы закрепить свою доску на крыше машины Грея. Они поехали на юг, в Больсу-Чику, на Хантингтон-Бич. Отличный пляж, если удастся увернуться от скатов. Считалось, что если шаркать ногами по песку, это отпугнет их. Зейди обычно шаркала так старательно, что казалось, будто она танцует что-то вроде танца в деревянных башмаках. Если наступить на ската, нужно будет окунуть твою ступню в кипяток. Хорошенькое развлечение.

Когда они добрались до места, волны были высотой всего в два фута и не такие гладкие. И это называется серфинг! Впрочем, на двухфутовый волнолом легко заплыть, поэтому ей грех было жаловаться. Грей возил ее в Сан-Клемент, когда волны достигали в высоту пяти футов, и на протяжении сорока пяти минут они били ей в лицо, пока она пыталась выгрести наверх, так и не добравшись до волнолома. В те дни она спрашивала себя, почему вообще, черт возьми, ей нравится серфинг. Это трудно. Это приносит огорчение. Но вот она снова здесь, гребет в холодной зеленой воде, — видимо, есть какая-то притягательность в океане.