спавших в них людей. Она не боялась. Наверное, должна была. Но… Ей почему-то было уютно в его объятьях…

         Они отошли всего лишь на несколько шагов. Мужчина наклонился, осторожно положил ее на землю, сел рядом, потеребил кольцо на пальце и потом повернулся к ней:

         - Смотри мне в глаза.

         Зачем? Она почему-то была уверена, что никто не сможет ее… Что? Не помнит…

         - Лера. Смотри мне в глаза. Вот так. Вспоминай. Все вспоминай. Прямо смотри. Лера. Лера… Лера…

         Его глаза. Они завораживали, меняя свой цвет, будто змея – кожу. Она хотела, но не могла оторваться… И плыла. В радужке и в зрачке. Растворялась в них…

         Что за?..

         - Арт? Что случилось?

         Еще секунду назад напряженный, мужчина облегченно выдохнул и устало потер руками лицо.

         - Турма. Тебя тянула турма. Она хотела забрать свой разум. Мы с трудом разбудили тебя.

         Женщина недоуменно моргнула. И вспомнила. И как шла по коридору в полусне-полуяви, и как звал ее казавшийся знакомым голос, и как она не могла узнать его, и как потом он применил к ней гипноз… Вместе с памятью тело омыла волна страха, липкого, словно летний пот, и горячего, как огонь. Она могла потерять память. Навсегда.

         - Спасибо…

         Его глаза снова зеленые, хотя еще несколько минут назад в них переливались все краски мира. А лицо… Осунувшееся и серое. Будто этот гипноз выпил из него жизненные силы.

         - Плохо выгляжу? - улыбнулся. Криво. С горечью.

         - Скорее измученно.

         - Побудь со мной остаток ночи.

         Не приказ. Скорее робкая просьба. Остаток ночи? Она готова быть с ним остаток жизни…

Глава 8

И снова нежные мужские руки ласкали ее тело, а она млела под его прикосновениями.

         Там, в прошлой жизни, еще будучи восемнадцати- а затем и двадцатилетней наивной дурочкой,  женщина почему-то была твердо уверена, что если и полюбит кого-нибудь, то это обязательно будет высокий красивый атлет. И ей, конечно, будут завидовать все вокруг, так как он обязательно будет любить ее, и носить на руках, и заботиться, и выполнять все ее желания, и… Потом, ближе к тридцати, она готова была влюбиться и не в атлета, и не в высокого, лишь бы он был красивый. И опять, чтобы ей все завидовали. Сейчас, здесь, в этом страшном магическом мире, лежа рядом с мужчиной, которого она, боясь признаться в этом даже себе, похоже, полюбила, Лера с легкой снисходительной улыбкой вспоминала эти глупости, свойственное максимализму юности. Какая разница, как он выглядит? Пусть у него шрамы на лице и перебитый нос. Не это важно. Он одинок, женщина чувствовала это, и понимала, что с его стороны нет сильных чувств. Да и откуда им взяться… Она здесь лишь замена… Пусть так. Какое это имеет значение… Через несколько дней все равно все закончится, они расстанутся. И он даже не узнает о ее чувствах, когда придет время возвращаться в тот мир, к матери и постылой работе…

         - Что-то не так?

         - Да нет, просто мысли. Разные. Арт, можно как-то защититься от влияния башни?

         - Боюсь, что нет. Ты оказалась в этом мире по ее желанию, а значит, она способна притянуть твою душу к себе в любую ночь, пока ты будешь спать. В этой ситуации ни амулеты, ни заклинания не помогут.

         Он выглядит лучше. Серость покинула его лицо. Теперь он кажется отдохнувшим, как будто и не было второй бессонной ночи подряд…

         - Да.

         Лера вздрогнула:

         - Что да?

         - Я подпитываюсь через постель. Подарок моему отцу от турмы. Прости. Я должен был сказать раньше… До…

         Подпитывается?

         - Ты энергетический вампир?

         Улыбнулся. Женщина залюбовалась его улыбкой. В предрассветных сумерках он выглядел чрезвычайно маняще и таинственно.

         - Нет, я не пью энергию. Это работает по-другому. Не смогу объяснить. Но постельные действа для меня – лучшее лекарство в любой ситуации.

Леру использовали часто: в школе она давала списывать отъявленным двоечникам, втайне надеясь, что они пригласят ее хотя бы пойти погулять после уроков; в ВУЗе, ее безотказностью пользовались однокурсники, принимая ее поведение как должное и даже не пытаясь отблагодарить. Поступив на работу, она стала тягловой лошадкой, молчаливой и работящей. Дома ее использовала мать, сидевшая на пенсии и при этом не желавшая физически переутомляться. Она не спорила. Никогда. Работа помогла забыть о не сложившейся личной жизни, поэтому, даже когда нужна была подработка, женщина шла уборщицей или дворником, стараясь целиком погрузиться в то, чем занималась, пытаясь не думать о бежавших прочь годах, тех самых годах, которые, сложись ее жизнь иначе, могли бы быть наполнены радостью и счастьем.

         Привыкнув к холодности и бездушию со стороны окружающих, женщина спокойно относилась к тому, что у нее только брали, ничего не давая взамен.

         Наверное, поэтому вопрос мужчины, лежавшего рядом с ней, застал ее врасплох.

         - Ты не обиделась?

         - На что?

         - Что я… Промолчал… Не предупредил…

         - Нет. Мне хорошо с тобой. Да и…

         - Что?

         - В моем мире никто никогда не спрашивал, чего я хочу. Все только брали. Я привыкла к этому.

         Странный взгляд, длившийся несколько секунд, и Арт отводит глаза.

         - Ты необычная женщина, Лера. Вроде и сильная, душевно, не физически, но при этом очень ранимая. И закрытая. Хоть порой бываешь очень откровенной…

         - Я не привыкла к общению. Не всегда знаю, что лучше сказать и когда надо промолчать. Мать говорит, что со мной тяжело…

         - Ты ее не любишь?

         - Не знаю. Наверное, уже – нет. В детстве любила. А потом…

         Его рука гладит ее по волосам, и ей хочется мурчать от удовольствия, как маленькому котенку, ластящемуся к хозяину.

         - Днем мы подъедем к озеру. У всех будет время отдохнуть и искупаться. Только будь осторожна: в воде много нечисти.

         Ей все равно. Главное, что он рядом.

         - Арт, мы ведь не просто так едем?

         Вздох, усталый, безнадежный.

         - Это не моя тайна, Лера. Скажем так: я не только увожу тебя как можно дальше от башни.

         Завтракала женщина вяло. Очень хотелось спать. Постоянные «приключения», не оставлявшие ее в покое ни