понять, почему при аресте высокопоставленного герцога шеф полиции Никитич вёл себя так уверенно.

* * *

К обеду спать хотелось невыносимо. Даже учебные спарринги на паре по боевой концентрации взбодрили лишь ненадолго. Так как молот мой был пока нерабочий, пришлось сражаться с учебной зубочисткой академии. То есть это, конечно, был меч, но в моих руках он выглядел как иголка-переросток.

Партнёрами по спаррингу попались сначала княжич Медведев, бой с которым меня вымотал, и вернувшийся в академию Павел Северов. Никто до сих пор не знал, что он — царевич. А если у кого-то вдруг были сомнения насчёт его личности, они развеялись, когда я на Северова упал и почти захрапел.

Короче, или кофе в столовой развели, или меня, налив какую-то бурду. Что, впрочем, одно и то же.

После сытного обеда отправился к себе в комнату, где уже спал умаявшийся за утро с директором Альфачик. Следом за мной увязались девчонки с охапками учебников и пособий по алхимии, взятых из библиотеки. Решили поднимать знания Вероники, начиная с самых основ. Я не возражал. Честно говоря, провёл уже несколько ночей без их компании… Ну разве что один раз ко мне заглянула Лакросса, но поспать нам практически не удалось. В общем, я будто соскучился по девчачьему гомону в комнате.

Вот и сейчас он тут же заполнил апартаменты, едва я открыл дверь. Пока девушки с восторгом осматривали богато отделанные комнаты, я осушил стакан крепкого кофе. Его дала одна из поварих в столовой: увидев мой осоловелый взгляд, быстро сварила терпкий напиток в турке. Надо будет сказать ей спасибо, потому что кофе меня всё-таки взбодрил. А то, кажется, я забыл это сделать.

Агнес, Вероника и княжна оккупировали большой стол в левой части комнаты и зарылись в учебники с головой, наперебой объясняя основы и тонкости алхимических процессов синеглазке. А та хлопала пышными ресницам, приоткрыв пухлые розовые губки, и ничего не понимала. Потом Агнес с Василисой догадались проводить аналогию с шитьём, и дело пошло. Лакросса же занялась кропотливой сборкой-разборкой одного из учебных ружей. Четвёрка не давала ей покоя.

А я забрался на кровать и открыл пухлую папку с делом герцога.

Продираться сквозь бюрократические формулировки полицейских отчётов было крайне тяжело. Сухой, скучный и запутанный канцелярский язык с трудом усваивался мозгом, а буквы через каждые пять минут начинали расплываться и смешиваться в чёрный беспорядочный водоворот. Иное предложение приходилось по пять раз перечитывать. Пока смысл не доходил до усталого меня.

На первый взгляд расследование выглядело простым и понятным. Возможно, поэтому дело так скоро собирались передать в суд.

Жертва — дочка одного местного графа, чей род за последнее столетие ослабел. Она была единственной в семье, а благосостояние рода, видимо, толкало её на различные рискованные способы заработка. Не знаю, подрабатывала она высокостатусной проституткой или просто настойчиво искала спонсора…

Но это и неважно. Главное, что она была аристократкой, и одно это наводило тень на герцога. Аристократы постоянно убивали друг друга, но делали это на дуэлях или в честном бою. А девушку закололи в спину. И не один раз.

Перечень издевательств, которые пережила несчастная, указанный в отчёте судмедэксперта, просто пугал. Поэтому я с ещё большей уверенностью подумал о том, что герцог невиновен. Такое мог совершить только отъявленный психопат, а Макс на него не тянул. Конечно, он мог умело скрываться, но я видел его в бою, видел в других экстренных ситуациях… Думаю, я бы заметил в нём червоточинку.

В этом отношении своим чутью и опыту я доверял. Не мог герцог настолько умело скрывать своё истинное лицо. Значит, это убийство — наверняка чья-то подстава…

Я всё больше углублялся в отчёты. Некоторые повторяли предыдущие, но я всё равно их скрупулёзно читал. Не хотел пропустить какую-нибудь важную деталь. Вдруг позже она поможет развалить дело против Билибина и выйти на настоящих убийц?

Постепенно голос девчонок становился всё глуше, а мои веки — тяжелее. Однообразные формулировки усыпляли. Вскоре гомон стал доноситься словно сквозь вату, а текст перед глазами просто-напросто поплыл. И я провалился в сон.

* * *

Проснулся уже поздним вечером: в окне догорал закат. Проблемные женщины тоже заснули и сейчас лежали вчетвером, обнимая пушистого Альфачика. А тот вроде и не против был. Ужин я, похоже, пропустил, но на всякий случай, умывшись, спустился в столовую. Всё же кое-что осталось, так что голодная смерть мне не грозила.

Так же тихо вернулся в комнату и снова углубился в чтение дела. Не заметил, как наступила ночь.

Девушка была не одна. Число жертв приближалось к полудюжине. Это только тех, кого нашли. К делу приложили заявление о пропаже ещё нескольких молодых девушек, и среди них были не только аристократки. Смущало только одно: что некоторые заявления были поданы ещё до приезда Билибина в город. Видимо, следователи не сочли это весомым и всё равно пытались повесить все трупы на герцога.

Любопытно. Что же у них есть такого на Макса?

Наконец я дошёл до перечня улик. Пробежал его глазами, не поверил, пробежал ещё раз.

Твою мать! Это многое объясняет. Герцог на рыбалке упоминал, что потерял его или где-то забыл… Но как можно потерять или забыть фамильный клинок?

Да, орудием убийства оказалась трость герцога Билибина. Та самая, внутри которой находился изящный тонкий меч — фамильное оружие рода Билибиных. И его нашли рядом с телом девушки. С отпечатками и кровью жертвы.

Чёрт. Вот откуда берёт корни уверенность Никитича в виновности герцога. Улика, по сути, железная, и действительно далеко не каждый адвокат сможет отвести меч правосудия от герцога. Если такой адвокат вообще существует…

— Что-то нашёл?

Рядом бойко бухнулась на кровать княжна Онежская, а я на пару секунд забыл как дышать из-за всплеска адреналина. Да кто её так подкрадываться научил⁈

Локотками девушка упёрлась мне в грудь и попыталась заглянуть в раскрытую папку.

— Нашёл, — сказал я, аккуратно спихнув с себя Василису и встав. Папку оставил на кровати, и она её тут же схватила. — То, что хотел бы никогда не находить.

Василиса открыла рот, побледнев. От неё сразу пошёл резкий холодок, от которого поднялась шерсть на волке, а спящая троица из Вероники, Агнес и Лакроссы зябко поёжилась.

— Так это всё-таки он сделал⁈ — воскликнула княжна.

— Что? Кто? Где? Почему меня не позвали? — сиплым голосом вопрошала проснувшаяся гоблинша.

Я промолчал. Я не верил, что это сделал Билибин. Кто-то выкрал его клинок и убил им девушку. Как его можно было похитить?