все ж в достаточном количестве и разнообразии), причем морф чинно шел рядом, не отставая ни на шаг.

И что забавно, деревенские быстро привыкли к нему. Впрочем, оно и понятно, почему. Несмотря на то, что он был более крупный сейчас, так я ж не впервые по деревням с волком бродила! Мне даже показалось, что морфу, наоборот, обрадовались!

А уж Илюшка, который наконец дорвался до своей любимой лошадки – отдельная песня. Виктран не пикнул, не рыкнул, не дрогнул, когда сын дал однозначно понять, что, во-первых, мама совесть где-то потеряла, раз так долго сегодня деточку не видела, поэтому хватит трогать чужих людей, пора брать сыночку на ручки. Во-вторых, когда решил, что этими ручками почему-то должна быть спина морфа.

Причем Илиас у меня на руках и минуты не провел, чуть ли не сразу ломанулся к большому черному волчищу…

Вот такой процессией мы и лавировали посреди отдыхающей толпы. Я, Виктран, гогочущий Илиас у него на спине и на почтительном расстоянии от нас (метра два) – Тирхан с Аррияшем.

Последний – в целях защиты и охраны. Тут впору глаза закатить. Но лучше не спорить.

Ко всему прочему были еще мои воспитанники, которые среди толпы не бродили, но цепко следили за моими передвижениями…

– Виктран, думаю, нам пора. Пусть люди веселятся. К тому же у Интены с Дариолой все готово.

Все готово – это костер у Белого Дома и угощения для наших воспитанников и просто близкого круга. То есть праздник по-домашнему.

– Уррр...

Получилось нечто умилительно-писклявое, хотя Виктран точно не собирался так отвечать. Просто в этот момент Илиас дернул волка за ухо.

– Си-си! – тут же выпалила моя мелочь, увидев мой взгляд. – Си, ма!

– Прости, мама, – машинально поправила его. Год уже ребенку, пора учить разговаривать нормально. – И извиняться надо перед морфом. Ты же ему больно сделал.

– Си-си, мо!

Для пущей убедительности Илиас распластался по волку, крепко ухватившись ногами, а ручками нежно начал перебирать шерсть… Ох уж этот мамин поросеночек!

– Иди ко мне, – усмехнулась, протягивая руки к сыну. – Дяде морфу надо немножко поработать. А для этого надо сменить форму.

Илиас капризничать не стал, хотя и довольным тем, что его с лошадки сняли, не был.

– Хитрая козявочка, покатает тебя еще большой волк, обязательно!

Я давала обещание с легким сердцем. Хотел бы Виктран возмутиться, давно бы под благовидным предлогом убежал. А он мою мелочь не просто катал, но еще и развлекал, гарцуя малому на потеху.

– Виктран, на тебе Люси и жрецы. Воспитанников, учителя и Аррияша я сама заберу, – ухватив деточку поудобнее, сообщила мужчине, который в ответ смешно подрыгал ушами, вызвав смех Илюшки, а потом и вовсе лизнул Илиаса по лицу.

И ведь дотянулся, не напрягаясь! Вот же зверюга!

– Все, я пошла, а то вон ко мне Севрим бежит, явно желает усадить за один стол с собой…

И быстро ушла, считай, убежала. Помню я прошлые посиделки – еле из-за стола встала. Думала, там от переедания и помру. А уж слушать о себе одни комплименты, не переключаясь на иные темы – то еще испытание для психики. Так и увероваться в своей исключительности недолго, и звезду поймать. Тьфу!

– Тирхан, дети, за мной! – поравнявшись с учителем, негромко приказала я и открыла тропу…

***

– Хорошо-то как... – выдохнула я, гладя по головам воспитанников.

Кто попадался под руку – того и гладила.

Ночь давно уже вступила в свои права, но домашний праздник подзатянулся. Да и погода позволяла подольше находиться на улице… Мы уже неоднократно поели, даже немного поплясали у костра, а когда я опустилась на лавочку, дети горохом облепили меня. Никто не захотел идти спать, и загонять их по кроватям мне не хотелось. Даже Илиас с Нежкой тут были, и оба не спали. Хотя и не игрались, не капризничали, будто тоже что-то чувствовали.

Когда еще выдастся такое время, когда я смогу беззаботно с детьми посидеть?

Интена, быстро сориентировавшись, приказала слугам вынести толстые покрывала и расстелила их на траве вокруг меня. Одной лавочки на всех все равно бы не хватило, а так… Сидят дети возле меня, и каждого можно потрогать, с каждым можно перекинуться словом, чувствуя безграничное единение и доверие…

И как-то уже общаться с Виктраном и его доверенными лицами не особо хочется. Никуда не денутся ни наши разговоры, ни весь остальной мир… А дети… Они быстро вырастут. И в какой-то момент им уже не будут нужны ни я, ни моя ласка.

Впрочем, вру, ласка, может, и будет нужна, но все уже будет совсем иначе…

– Такое красивое небо, – выдохнула Марика, – и по нему словно цветочки рассыпаны…

– Где ты видела такие цветочки, чтоб сияли искрами от костра? – фыркнули мальчишки.

– А легенда гласит, что самые красивые цветы распускаются в небе, – раздался голос Лагоды.

Когда она к нам подошла, я не заметила. Учительница, несмотря на позднее время и то, что ее рабочий день давно закончился, находилась до этого на почтительном расстоянии от нас, приглядывая за самыми младшими воспитанниками.

С учетом того, что она была со мной изначально и, вообще-то, имела благородную кровь, просто была бесприданницей, ей позволялось гораздо больше, чем остальным слугам, но она никогда не пересекала черту и старалась быть тише воды, ниже травы.

Пока Люси жила с нами, они сдружились, а теперь получалось, что у нее тут подруг и не осталось, ведь Люси сейчас в основном находилась при храме, отлучаясь оттуда лишь в очень редких случаях, как вот сегодня. Странно, что я только сейчас отметила этот факт. Лагода ведь и правда больше ни с кем не сблизилась, пусть и была довольно милым человеком.

По возрасту, что ли, больше никого подходящего не нашлось? Или вопрос был в статусе? С Каришей, служанкой из герцогства Дарремского и мамой Асруда, у нее общения тоже не особо вышло. Но, кажется, она со Светлой нашла общий язык.

Впрочем, время покажет. Свою историю Лагода так и не захотела поведать.

– На вершине горы Имаас – той, что упирается в небо, там,