– Галя, сооруди чего-нибудь, – попросил Андрей Сергеевич, устраиваясь на свободное место рядом с Никитой.

– Как там больной? – закуривая сигарету (она даже разрешения не попросила, недовольно отметил про себя Жек), поинтересовалась Жанна.

Андрей Сергеевич, догадавшись, что вопрос адресован ему, сделал беззаботное лицо и бодро сказал:

– Вы знаете, уже лучше, значительно лучше. Валерьянка подействовала.

– Хотите сказать, что под воздействием валерьяночных методов он во всём сознался? – задала следующий вопрос Жанна, всё тем же невинным тоном.

Лицо Андрея Сергеевича резко изменилось, он словно бы в одно мгновение стал совсем другим человеком, и за столом наступила невозможная тишина, такая, которую, казалось бы, и муха не осмелилась потревожить. Тяжёлый, исподлобья взгляд Андрея Сергеевича устремился в направлении Жанны, но как бы мимо или, точнее сказать, сквозь неё. Чтобы как-то защититься, Жанна выпустила густое облако табачного дыма.

– Да, – нарушил, в конце концов, молчание Андрей Сергеевич, – валерьянка подействовала, и речь стала более внятной.

– Он сознался в убийстве? – спросил Жек.

– Он сознался, что засунул письмо под дверь Никите! – Андрей Сергеевич обвёл обедающих мрачным взглядом. – Однако утверждает, что письмо валялось на полу, было сложено на два раза, а что было в нём, он не знал. А кто ж поверит, что он не заглянул в него?

– Не все читают чужие письма, – заметил Жек.

– Вот и он это утверждает, – зловеще усмехнулся валерьяночных дел мастер. – Говорит, подумал, что из двери выпало. И чтобы опять не выпало, сунул под дверь. Ха-ха.

– Возможно, это и правда, но тогда – кто? – сказала Маргарита Степановна.

Никто ей не ответил, а Андрей Сергеевич, обратившись к Галине Викторовне, попросил водки.

– И нам с Петром Аркадьичем, пожалуйста, – сказала Жанна. Жек нахмурился, однако промолчал – водки очень даже хотелось.

– А я не пью. И письма чужие тоже не читаю, – высунулся вдруг Александр Иванович и петушисто глянул на Андрея Сергеевича.

– Ну да, не пьёшь, не куришь и к женщинам слабости не имеешь. Хотя насчёт последнего я что-то стал сомневаться.

– Оставь свои грязные намёки! – неожиданно разозлилась Маргарита Степановна.

– Рита, а почему ты решила, что я кого-то конкретного имею в виду? – не без вызова в голосе поинтересовался Андрей Сергеевич.

Маргарита Степановна не ответила, бросив вилку, она покинула столовую. Андрей Сергеевич с деланным смущением пожал плечами, затем опрокинул то ли в рот, то ли непосредственно в желудок рюмку водки и принялся за суп. Теперь он выглядел мягким и добродушным.

– За такие вещи можно и по физиономии схлопотать! – объявил Александр Иванович, на что Андрей Сергеевич, не поворачивая головы, вытянул левую руку, ухватил ею Александра Ивановича за затылок и ткнул того лицом в чашку с супом.

Присутствующие опешили. Наступила уже знакомая тишина. Но ненадолго – уже через пару секунд Андрей Сергеевич со стуком запустил ложку в тарелку, возобновив трапезу, и как бы даже не заметил, что Никита, а за ним и Инна поднялись и направились к выходу.

Александр Иванович отошёл к мойке, умылся, затем постоял, с ненавистью сверля затылок обидчика, после чего неожиданно подпрыгнул, нанёс несколько стремительных ударов в пустое пространство прямо перед собою и быстрым шагом удалился.

– Петух! – презрительно бросил Андрей Сергеевич. – Метр со шляпой и каблуками, а туда же.

– Очень интересно то, как этот тип ведёт себя в чужом доме, – произнёс Жек, обращаясь к Жанне.

– Наш клиент, – с презрением и ненавистью процедила Жанна.

– Ошибаетесь. Будь вы хоть из самого Интерпола, вам меня не достать, – усмехнулся «клиент». – А убийцу Вовки найду я, а не вы.

Жанна рассмеялась.

– И кого же вместо себя на эту роль назначите?

Андрей Сергеевич одним махом влил в пасть очередную рюмку водки и вновь усмехнулся.

– Хорошо смеётся тот, кто смеётся… Вы увидите, кто хорошо смеётся! Обещаю!

Жек налил себе водки, выпил и поднялся из-за стола. Жанна поспешно проделала то же самое и побежала следом.

– Ты куда?

– Поговорить надо кое с кем, – ответил Жек.

Водитель Шурик был по-прежнему привязан к кровати. Рядом, на стуле, сидел Борис Андреевич. Когда Жек вошёл в комнату, они о чём-то разговаривали. Хотя, пожалуй, разговаривал один только Борис Андреевич, так как у Шурика рот, как и прежде, был заклеен скотчем.

– Какие новости, Борис Андреич? Что радостного нам сообщите? – весело проговорил Жек. – Ну!

– Да вот, как видите, пытаемся найти общий язык.

– Ну и?..

– Получше ему.

– А кто письмо написал, узнали?

Борис Андреевич вскинул на Жека удивлённый взгляд.

– Нет пока.

– Сколько времени и какие средства необходимы для этого? – задал следующий вопрос Жек. – Иголки под ногти уже пробовали? А нос зажимать? Притапливать в ванне? – Жек нагнулся, осторожно отодрал скотч со рта Шурика и приказал: – Говори, что тебе известно по делу?

– Я не писал это письмо! – выдохнул водитель Шурик. – И кто Владимира Никифорыча, не знаю… Оно рядом с дверью валялось, помятое… Из двери выпало… Я не стал читать, просто под дверь…

– Отвяжите его! – приказал Жек Борису Андреевичу.

– Но Андрей Сергеич… – начал Борис Андреевич.

– Живо! – рявкнул Жек и отвесил упрямцу подзатыльник.

– Вы за это ответите! – прошипел пострадавший и принялся выполнять приказание.

– Я отвечу! – встал в позу обвинителя Жек. – Мне не привыкать. Но в следственном изоляторе вплоть до полного изобличения преступника будете сидеть вы и ваш Андрей Сергеич! Вы двое и убитый находились в сауне и бассейне. А эти сказки, что якобы кто-то прошмыгнул мимо вас, пока вы дремали на диванчике, быстренько придушил потерпевшего да и смылся незаметненько, оставьте для любителей Агаты Кристи. Я двадцать лет… В общем, я знаю, как оно в жизни бывает. Так что несколько месяцев, это как минимум, сидеть будете вы и ваш разлюбезный дружок-подельничек. И не ссорьтесь со мной, если хотите получать передачи от родственников. Всё! Через полчаса, ладно, через час жду вас обоих с подробнейшими показаниями по делу! Будет лучше, если это будут явки с повинной. Для вас лучше. Свободны пока!

Борис Андреевич ушёл на полусогнутых. Жек, прогнавший Бориса Андреевича, однако всё ещё не остывший, обратил остатки гнева на Шурика.

– Что у вас здесь происходит? Бьёте, пытаете, убиваете друг друга! Кто здесь воду мутит? Ну!