над каким-то комедийным сериалом (приглушенные взрывы хохота доносились из-за полуоткрытой двери кабинета, прерываемые храпом). В доме напротив погасло три четверти окон. А госпожа Лайет все никак не могла оторваться, формулируя рецензию так, чтобы многообещающая девочка задумалась и, может быть, решила сменить куратора. Ну или испытала сомнения в своих силах и стала бы дуть на воду — хоть так ей навредить, если останется в лагере противника лагерь.

В какой-то момент госпожа Лайет чуть ли не против своей воли как-то незаметно отложила стилус, отодвинула в сторону распечатку и вышла в кухню-гостиную. Ее вел лучший аромат, который только можно услышать в ночи: запах кофе.

Кофе готовила ее младшая дочь Ааанара, и явно не просто так.

Они сейчас жили втроем, и большая квартира казалась пустой: старшая дочь, Сиара, училась в Точчиконе, средняя, Халлара, уехала подрабатывать (и зарабатывать очки для поступления) инструктором в летний лагерь. В связи с чем Айни включилась в психологическую обработку матери со всем энтузиазмом юности.

— Вот мамочка, — прощебетала Аанара, мастерски вращая чашкой, — смотри, у меня уже получается красивый кофе, по саралезской моде! С узором!

— И это в саралезскую моду записали, что ли? — госпожа Лайет зевнула и заглянула в чашку, где на светло-коричневом фоне белела изящная веточка. Когда уже кончится-то, надоело отказываться от вилок во всех приличных ресторанах... — Вообще-то, разбавлять кофе молоком — это древняя церемония, чуть ли еще не в Королевстве Саария практиковалась. Просто потом подзабыли.

— Вот видишь, я нуждаюсь в углубленном изучении истории! — лучезарно улыбнулась Айни.

Госпожа Лайет залюбовалась ею. Из всех ее дочерей она единственная удалась не только умом, но и внешностью. Нет, разумеется, материнское сердце искренне считало неотразимыми и двух старших — но то материнское сердце. Старшая судья Академии и завкафедрой высокоточной магии с зубовным скрипом признавала, что Сайки и Халли, возможно, немного чересчур крепковаты и крупноваты, чтобы независимый эксперт признал их красавицами. А вот четырнадцатилетняя Айни хороша по любым меркам. Стройная, гибкая, невысокая, с живым озорным личиком, которое еще года через два-три обещало сделаться незабываемым. Пошла в отцовскую родню, а не материнскую. Но магический дар ей достался от госпожи Лайет.

Казалось бы, убойное сочетание — магический дар и эффектная внешность. Живи да радуйся. Но нет, Айни с упорством, достойным лучшего применения, хотела этим всем распорядиться максимально глупым образом!

— Зря стараешься, — почти благодушно проговорила госпожа Лайет, потому что привыкла к заходам дочери и уже не злилась. — Пока ты несовершеннолетняя, я не дам согласия поступать в Академию. Как сдашь на аттестат — так пожалуйста.

— Но еще ведь три года ждать! — надула губки девица. — Столько времени зря тратить!

— А ты не трать, — бесчувственно проговорила госпожа Лайет, отхлебывая приготовленный дочерью кофе. — М-м-м, и в самом деле, лучше, чем в кафе! Ты бы так же к экзаменам готовилась, как тренируешься в искусстве бариста, глядишь, уже бы экстерном сдала.

— Я могла бы сдать экстерном! Но разве ты не сказала, что если я сдам и уйду из дома, то ты не будешь обязана меня содержать?

— Сказала. Вот такая я хитрая.

— Мама! — Айни вскинула руки. — Ну что такого плохого в этой Академии! Ты же сама там работаешь! Даже супругой Владыки была, пока не отказалась! Раз ты смогла этого добиться, почему ты думаешь, что я не смогу?!

— Милая, я не думаю, что ты не сможешь, — госпожа Лайет отставила чашку. — Я как раз и боюсь, что ты сможешь. Почему нет? Ты способная, упрямая. Правда, я все-таки сомневаюсь, что ты могла бы окончить школу прямо сейчас, ты слишком распыляешься на всякие танцы и уроки фехтования. Но что в этом хорошего, если ты и пробьешься на самый верх?

— Ну... — Айни замялась. Ей явно хотелось высказаться, но инстинкт самосохранения удерживал от того, чтобы прямо в лицо говорить матери, что та слабачка. — Я понимаю, что с тобой случились ужасные вещи, и ты поэтому... Ну и да, пример Дорогой Сердцу супруги... Я помню, ты ведь учила сиятельную госпожу Сат, так? Но если вам двоим не повезло, это еще не значит, что я не сумею избежать опасности!

— Сказала курочка, расхаживая возле фермера, что точил тесак, — фыркнула госпожа Лайет. Упоминание госпожи Сат слегка кольнуло: совесть на этом месте саднила. Причем госпожа Лайет чувствовала вину не столько по отношению к самой госпоже Сат — та, в конце концов, скорее просто формально числилась ее ученицей, чем в самом деле таковой была — сколько по отношению к себе: такой шанс профукала! Надо было сблизиться с девочкой, предостеречь ее... Не осторожничать, когда та попросила об уроках магии, не тянуть время, а прямо сразу с энтузиазмом включиться. Заодно, глядишь, получила бы больше власти в Академии: официальную наставницу Старшей супруги попробуй опрокинь!

(Госпожа Лайет не стремилась в политику, но мечтать о посте директрисы и главы ученого совета — это была ее слабость. К сожалению, у нынешней директрисы очень сильные покровители.)

— Милая моя, — продолжала она говорить дочери, — как видишь, я-то опасности избежала. Я сижу здесь, пью кофе. За мои ошибки расплатились другие. Твой неродившийся брат, например. Впрочем, родись он, ни тебя, ни твоих сестер на свете никогда бы не было. А что касается госпожи Сат, так это как раз пример, насколько вредно влетать в высшие круги на одной безумной удаче и упрямстве, без должного опыта и подготовки. Я не знаю, кто ее прикончил и почему, мне, знаешь ли, уже не докладывают.

— Так-таки и не знаешь? — подковырнула Айни.

— Представь себе, не знаю. Так вот, а должный опыт и подготовка приходят только через годы и годы разгребания дерьма. Десятилетия разгребания дерьма. И дерьма этого — с Фалезунские горы навалом. Взять хоть ту же Академию, куда ты так стремишься. О ней, знаешь ли, ходят слухи, что там клубок юных паучих. Но на самом деле большая часть — вполне нормальные девочки. Целеустремленные, амбициозные, где-то балованные — но по-обывательски добрые и психически здоровые.

— По-обывательски добрые — это как?

— Это считают себя хорошими, но действительно хорошие поступки совершают редко и на самопожертвование почти не способны. Но при случае могут помочь, если им не очень сложно, и гадостей делать не будут, если их не напугать. В