– Как дела, Омар? – спросил Томас.

Омар и Хлинюр сидели за столом.

– Отлично, дружище. А у тебя?

Томасу не хотелось говорить о своих чувствах. Он хорошо знал, что именно стоит за этим вопросом – слухи о его жене, переехавшей на юг. Временно.

Томас подозревал, что их с женой отношения – или, вернее, отсутствие таковых – были излюбленной темой обсуждения в городе.

– У меня все хорошо, – сказал Томас.

Да, иногда ему действительно было хорошо, но только когда он не думал о жене. Он очень хотел уехать к ней, однако сделать это оказалось труднее, чем сказать. Вот взять бы отпуск, возможно годовой, и переехать на юг. Ари, вероятно, смог бы временно взять на себя руководство отделением. У него есть хватка.

– Работы много?

– Случается, – кратко ответил Томас.

– Ужасно, что этого человека… убили. – Последнее слово он произнес почти на актерский манер.

– А ты его, что ли, знал?

– Нет, бог с тобой. Он же был здесь только подрядчиком, так ведь? Пытался заработать на тоннеле. Они все хотят заработать на этом новом тоннеле. Насколько я знаю, он жил у Норы.

– Да, снимал у нее жилье, – подтвердил Томас.

Однако он не собирался снабжать Омара информацией.

Расследование проводил следственный отдел Акюрейри при помощи полиции Сойдаркрокюра, своя роль была отведена и полиции Сиглуфьордюра.

Ари вцепился в дело мертвой хваткой. Допросил прораба Хакона. От него получил сведения о трех ближайших работниках покойного Элиаса: Пауле Рейниссоне, одно время работавшем у Томаса в отделении, Сваваре Синдрасоне, жившем в Дальвике, и наконец, о Логи Йокульссоне.

В ходе короткого телефонного совещания по этому делу Томас и Ари узнали, что Свавара уже допросили; он действительно знал Элиаса дольше других, но почти ничего не смог сообщить следствию. В разговоре с ним выяснилось, что коллегам Элиаса было известно о том, что тот строил дом в Скагафьордюре, покойный не делал из этого тайны.

Все указывало на то, что убийство было совершено ночью, но никакого мониторинга дорожного движения в это время не производилось, и никаких дорожных камер там не было, так что будет нелегко выяснить, кто проезжал в этом районе. Свавар сказал, что всю ночь спал, но живет он один, и подтвердить его слова некому. Не исключалось также, что преступление совершила женщина: чтобы ударить жертву дубинкой много сил не требовалось. При этом дубинка была не очень крупной: основной вред причинил гвоздь.

В жизни Норы Паульсдоттир было три составляющие. Неудачный брак, путешествия и необходимость смотреть в рот другим людям. Она выучилась на стоматолога, потому что была дочерью стоматолога, и в родительском доме для нее не видели иной карьеры. У нее же не было ни малейшего интереса к работе, и она стремилась организовывать ее таким образом, чтобы иметь возможность путешествовать, сколько позволяли финансы. Путешествия она любила больше, чем мужа, о чем он узнал через десять лет брака, и развелся с ней, лишив большой части имущества. Причиной развода, возможно, стали не только ее путешествия, но также и тот факт, что она не всегда сохраняла верность своему мужу.

Нора продала дом и купила квартиру, а разницу положила в свой фонд путевых расходов. Путешествовать она начала еще в университете. Больше всего ей нравилось ездить одной, с небольшим багажом, по неведомым странам.

Ей было бы недостаточно просто пожить на маленьком острове в Атлантическом океане. Ее все время тянуло к новым местам: посмотреть мир, погрузиться в чужую культуру и природу. И она использовала любую возможность попутешествовать.

Сначала была Европа, потом выбор пал на далекие и интересные страны Азии, Африки и Южной Америки. У нее появился любимый уголок на каждом континенте, и некоторые из них она посетила неоднократно. Каждый раз, открывая новое место своей мечты, она думала о том, что рано или поздно туда вернется. Но потом Нора вдруг осознала, что время – ограниченный ресурс и она либо будет тратить годы на то, чтобы снова и снова ездить в любимые города и страны, либо примет решение впредь посещать только новые места. Выбор пал на последний вариант. Когда ей исполнилось шестьдесят, она почувствовала, что путешествий с нее достаточно. Тяга к странствиям, похоже, ослабла. Ее подруги и приятели постепенно выходили на пенсию и говорили о путешествиях, круизах и треккингах в чужих странах, но она уже потеряла к этому интерес. Устала от блужданий по свету.

Примерно в то же время она вышла на пенсию и продала новую квартиру в Рейкьявике; собственно, она в ней так и не прижилась. Основной причиной, однако, стал большой кредит на покупку акций под залог квартиры, но значительные средства, которые она вложила в акции, мгновенно сгорели в банковский кризис. Поэтому Нора переехала в свой родной город Сиглуфьордюр. Там ей хватило средств на покупку уютного дома с видом на море. Верхний этаж она сдавала, это приносило ей регулярный доход, кроме того, ей нравилось, что она не одна в доме.

В Сиглуфьордюре она собиралась отдыхать. Наслаждаться жизнью. Все шло замечательно. Она принимала активное участие в жизни города, заводила любовников и проводила немало времени за чтением книг. Книгоманом она никогда не была, но получала истинное удовольствие от чтения за столом у окна гостиной с видом на фьорд.

Она была дома, когда в дверь постучал молодой полицейский. Нора ждала визита полиции с тех пор, как до нее дошли новости о том, что ее квартиранта нашли мертвым. Соответствующим образом оделась; негоже принимать полицейского в спортивных штанах и флиске.

Надеялась, что Томас придет сам, но вместо него пришел тот, кого в городе звали Преподобным. Тоже довольно симпатичный. Конечно, слишком молод для нее, но в жизни ничего нельзя исключать. Пожалуй, чересчур серьезный, в глазах какая-то пустота. Словно он потерял что-то важное.

– Входите. – Стоявшая в дверях женщина, скользнув по нему оценивающим взглядом, приторно улыбнулась. – Вы, должно быть, Ари.

Он уже привык к тому, что незнакомым людям было известно его имя. В таком маленьком городе работников полиции, похоже, знают все.

– Спасибо. Мне хотелось бы осмотреть комнаты Элиаса. Насколько я понимаю, он снимал у вас жилье.

– Совершенно верно. Это так прискорбно. Бедный. Он был такой милый.

Ее голос был немного неестественным.

Такой милый. Это была эпитафия по Элиасу Фрейссону. Чем не надгробная надпись?

Затем она добавила:

– А что мне делать с его вещами?

– Мы над этим работаем. У него могут быть какие-то наследники, они и заберут вещи, но сначала я должен их осмотреть. И лучше, если вы не будете ни о чем распространяться, – сказал Ари решительным голосом.

Стены в прихожей были темно-желтыми, на стенах небольшие плакаты. Справа лестница на верхний этаж. Коридор выкрашен в такой же темно-желтый цвет.