— Да, деньги были проблемой. Естественно, я несмогла бы заработать такие деньги за всю свою жизнь, мне пришлось подключитьродителей. Мой отец довольно известный бизнесмен, имеет свой капиталец. Сколькосебя помню, он всегда ругался с моей матерью, упрекая ее тем, что она вырастилапедика. Он жутко меня ненавидел, даже брезговал со мной сидеть за одним столом.Готов был сунуть любые деньги, только бы я исчезла из родительского дома и какможно дальше. Так что денежная проблема решилась сама собой.

— Я даже не помню, когда мы виделись с тобой вМоскве в последний раз. — Дина подняла бокал и чокнулась с Галиной. — Какпрошли операции-то?

— Надеюсь на лучшее. Я сама плохо понимаю, кактакие муки ада прошла. Самое страшное осталось в России. Все пытались сделатьиз меня придурочную и пожизненно засунуть в психушку. Открытым текстомговорили, что у меня нет никаких проблем с природой, мол, у меня только однапроблема — с головой.

— Ты лежала в психушке? — опешила Дина.

— И» не раз. Наверно, поэтому мы так долго невстречались в Москве, а смогли встретиться только в Штатах.

Тема разговора вызывала во мне довольнопротиворечивые чувства — от интереса, перемешанного с жалостью, до какой-тонепонятной брезгливости. Да чего уж там! В принципе мы все по-своему ошибкиприроды. Кто-то меняет пол, кто-то продает еще нерожденных детей…

— Психушка — отличная школа выживания Из меняделали дуру, но я не поддавалась и каждый день доказывала свою решимость статьженщиной. Врачи смеялись мне прямо в лицо, а санитары, выходящие в ночнуюсмену, закрывали меня в туалете, ставили на колени, а иные трахали… Яподчинялась, потому что любое неподчинение привело бы к тому, что меня накололибы какой-нибудь мурой, накормили колесами и довели до настоящего безумия. Отбарабанивв дурдоме положенный срок, я смогла получить справку о том, что нуждаюсь воперации по смене пола. Боже мой, я как вспомню этот день, до сих пор не нахожусебе места. Я рыдала и кричала от радости. Я не могла поверить, что добиласьсвоего. Потом я около полугода принимала женские гормоны, от которых менястрашно колбасило и ломало, как наркомана. Таким образом организмперестраивался из мужского типа в женский. У меня уменьшилось количество волосна груди, на ногах и на лице.

— Господи, это же с ума сойти можно, — невыдержала я. — Ради чего такие чудовищные муки?

— Я бы все это не перенесла, — поддержала меняДина.

Чтобы понять меня, нужно побыть в моей шкуре,— сказала Галина, не переставая курить. — Перед операцией я подписала бумагу,освобождающую врачей клиники от ответственности в случае неудачного исхода.Операция-то ведь нешуточная. Перекройка половых органов, силиконовая грудь иеще целая куча различных прибамбасов. В реанимации с неделю пролежала, чудомосталась жива, а когда увидела количество подключенных ко мне разных проводов итрубок, сознание потеряла. К сожалению, операция прошла неудачно, организмоказался не готов и слишком слаб. Пришлось вновь одолжить у отца денег и лететьв Штаты.

— А теперь как? — осторожно спросила Дина.

— Теперь лучше, прошла повторная операция.Говорят, буду жить и даже заниматься любовью, как женщина. — Галина засмеяласькаким-то истерическим смехом, от которого никому не стало смешно.

— И будешь кончать, как женщина? — неожиданнодля себя самой поинтересовалась я.

— А вот кончать я не буду никогда. Об этомменя предупредили еще перед операцией. Об оргазме мне придется забыть. Обидно,конечно, но ничего не поделаешь. Я столько всего принесла в жертву, что это мнене кажется таким уж существенным.

— Но хоть возбуждаться-то будешь? — неунималась я.

— Не знаю. Мне еще рано думать о сексе.

Еще столько швов, да и промежность постоянноболит. Поживем — узнаем.

— Вот это ты натворила! Это же какую силу волинадо иметь, — покачала головой Дина. — Я перед отъездом твоего отца видела.Подошла, спросила, как твои дела, а он как закричит — что про этого дегенератаговорить не хочет, мол, сдохнешь, он на похороны не приедет. Правда, мама твоямолодец. Это она сказала мне, что ты сейчас в Штатах проходишь послеоперационнуюреабилитацию, дала твой телефон. Если бы не она, мы бы с тобой не встретились.

Признаться, я уже сама не понимала, кто женаходится рядом со мной, то ли Галина, то ли Геннадий. Приятная женщина, но сявно мужскими замашками… Какая-то странная получилась встреча. Хорошенькаякомпания, лучше не придумаешь! И все же в данный момент меня меньше всегозанимали чужие проблемы, в голове было много своих.

— Галя по крайней мере хоть как-то разрешиласвою проблему, а вот что будет со мной и с Диной, совершенно непонятно, —задумчиво проговорила я.

— А что тут непонятного? — Дина пожала плечамии потерла ладони. — Выносим своих детишек и продадим их, выручив денежки.

— А как мы их выносим, если тут легчесдохнуть, чем ходить беременной?!

Просто не нужно лезть на рожон. Надо забратьсятерпения и дожить до положенного срока.

Неожиданно для самой себя задала ей вопрос,который занимал меня.

— Дин, а тебе сколько денег обещали?

— Но ведь эта информация не подлежитразглашению…

— Да ладно, тут все свои.

— Десять тысяч долларов.

Я облегченно вздохнула. Такая же сумма былаоговорена и в моем контракте. Несмотря на казусы, с которыми мне пришлось здесьстолкнуться, московская фирма работает по-честному. Получается, что для деловыхлюдей, делающих деньги, нет разницы, с кем вступать в коммерческие отношения,из города клиент или из деревни. В сделке все равны.

— А тебе?

Дина заметно нервничала, было ясно, что ей небезразличен мой ответ»

— Столько же.

— Ровно десятка?

— Десятка.

— Значит, у них такса для всех одинаковая. Этохорошо, значит, нас не обманут.

— Ты думаешь?

— Я просто уверена.

В разговор вмешалась удивленная Галина:

— Девчонки, вы что, и вправду продаете своихдетей за десятку штук?

— Правда, — почти в один голос ответили мы Ачто вы их так мало оценили-то?

— Их не мы оценили, а фирма, — пояснилазаметно покрасневшая Дина.

— А кто за них больше даст? — поддержала ясвою подругу по несчастью.