Мы слились в страстном поцелуе и отдались томуволнению, которое охватило истосковавшиеся друг по другу тела. Нас слишкоммногое связывало. Слишком многое. Нас связывало прошлое, которое нельзя было низачеркнуть, ни забыть. Это прошлое переросло в настоящее…

Я вернулась домой только на третьи сутки, такничего и не объяснив Сашке.

Я СТАЛА ЛЮБОВНИЦЕЙ НА ДВОИХ И СТАЛА ЖИТЬ НАДВЕ СЕМЬИ ДВУМЯ РАЗНЫМИ ЖИЗНЯМИ…

ПРОШЛО ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА.

Я разрывалась между двух огней. Жила с Сашкой,но при первой же возможности садилась в джип и мчалась к Галине с Динкой. КогдаГалину положили на операцию, с Динкой была няня, да и я старалась проводить сней как можно больше времени. Перед операцией я дежурила у Галиной постели,поддерживала ее морально и говорила о том, как сильно ее люблю. Потом выходилав коридор, доставала мобильный телефон, звонила Сашке и говорила, что просто немогу без него жить.

Я НЕ ВРАЛА. Я ВООБЩЕ НИКОМУ НЕ ВРАЛА. Я ОЧЕНЬСИЛЬНО ЛЮБИЛА САШКУ, ТАК СИЛЬНО, ЧТО НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛА БЕЗ НЕГО СВОЕЙ ЖИЗНИ. НЕМЕНЕЕ СИЛЬНО Я ЛЮБИЛА ГАЛИНУ И БЫЛА ЕЙ БЛАГОДАРНА ЗА ТО ОГРОМНОЕ УЧАСТИЕ, КОТОРОЕОНА ПРИНЯЛА В МОЕЙ СУДЬБЕ…

За пять минут до операции я подошла к каталке,на которой лежала Галина, взяла ее за руку и сквозь слезы спросила:

— Может, откажешься?

— Нет. Я тебе обещала.

— К черту твои обещания…

— Так не пойдет. Мужик я или не мужик? Щетинаесть, а ни члена, ни яиц…

Галину увезли, а я осталась в коридоре ждать.Галина умерла в самом начале операции. Организм не выдержал таких страшныхперегрузок за короткое время. Выслушав врачей, которые в общем-то и нерассчитывали на другой исход и, оказывается, Галина прекрасно об этом знала, явыбежала из больницы, бросилась в джип и поехала на работу к Сашке. Закрывдверь его кабинета на ключ, я принялась говорить, постоянно смахивая слезы. Яговорила долго. Про то, в какой семье я родилась, как полетела в Америку, чтобыпродать свое дитя, про Галину, про ее приезд в Москву, про свою встречу сдочерью, про то, что все это время жила с двумя дорогими мне людьми. Сказала отом, что час назад Галина умерла прямо на операционном столе. Я замолчала иждала, ЧТО случится самое худшее. Сашка ударит меня по лицу, выгонит прочь,разлюбит и наговорит гадостей. Но он, мой милый, родной Сашка, не сказал ниединого слова упрека. Он просто положил свои руки мне на плечи и тяжеловздохнул:

— Господи, как долго я этого ждал…

— Чего?

— Чтобы ты мне рассказала. Я чувствовал, нохотел, чтобы ты сама решила рассказать.

— Я вызываю у тебя отвращение после всего, чторассказала?

— После всего, что ты рассказала, я полюбилтебя еще больше. А теперь хватит хныкать, поехали.

— Куда?

— За нашей дочерью. Может, хватит уже скрыватьее от родного отца? Пора везти ее домой. Вот для бабы Глаши радости-то будет…

Я заплакала, засмеялась и бросилась Сашке нашею.

Мы живем в том же доме, у нас две чудныедочери. Одной уже шесть и ее зовут Машенька. Другой — годик и ее зовутДиночкой. Сестренки не только ладят друг с другом, они друг друга любят.Машеньку мы удочерили сразу, как только узнали, что у нее умерла бабушка иникого из родни не осталось. Первым делом мы повезли ее на море. Баба Глаша навремя завязала со своим самогонным бизнесом и осталась с маленькой Динкой. Онаговорит, что нянчиться с внуками более благородное дело, чем приторговывать.Как Машеньке понравилось море! Вытащить ее из воды было просто невозможно. Онис Санькой строили замки из песка, играли, плескались в воде. Вечером мы ходилина дискотеки, ужинали в ресторанчиках и решили на следующий год обязательновзять с собой маленькую Динульку. Вдвоем им будет веселее.

У них чудесная детская комната, море игрушек.Во дворе горки, детский городок. Я написала письмо своей матери, попросилапрощения и сообщила ей свой адрес. Я звала ее перебираться к нам насовсем — домбольшой, места хватит всем.

По праздникам мы садимся за шумный стол иставим бокалы для тех, кого нет с нами. Один прибор для Дины, другой для Павла,а третий, конечно же, для Галины… Санька обнимает меня за плечи, а я закрываюглаза и представляю, что они с нами… Как жалко, что их нет!

А сегодня вечером у меня было какое странноепредчувствие, словно что-то должно произойти. Что-то, чего я ждала очень долго…Я выбежала на улицу и увидела за забором свою мамочку. Она стояла с чемоданом вруках и испуганно озиралась по сторонам.

— Мамочка! — громко закричала я и бросилась кней, чуть было не свалив ее с ног. Следом за мной выбежала Машенька и притопалаДинулька, за которой едва успевала баба Глаша. — Мамочка, проходи, у нас домочень большой, всем места хватит, — произнесла я сквозь слезы и поцеловала ее.Мы обнялись и громко заплакали. Санька подошел к нам и сказал, что мы чокнутые.Мол, не плакать нужно, а радоваться…