едва не упал. В толпе послышались смешки и иронические выкрики. Сам Петро не понял, что происходит, но ему было не до смеха, он чувствовал себя словно в толще воды, когда пытаешься двигаться, но не можешь, и каждый шаг дается с огромным напряжением. Все же он попытался продвинуться вперед, но занеся ногу, чтобы шагнуть, вдруг почувствовал, что оказался в плену какой — то неведомой могучей силы, которая отталкивала его назад, крутила и сгибала вниз, разворачивая все его тело, и почти распластала над землей, не давая в то же время упасть на нее. Он чувствовал себя так, будто какой — то великан игрался с ним так, как кот играется с мышью. Сабля выпала из его ослабевшей руки, корпус наклонился вперед так, что он едва не касался земли подбородком, но почему — то не падал. Его однополчане, столпившиеся вокруг, не понимали, что происходит, но многих охватил суеверный ужас. Некоторые даже стали креститься со словами: «Свят, свят, чур меня!» Внезапно Серко, не меняя позы, сделал резкое движение головой и Одинец, словно подброшенный пинком какого — то гиганта, отлетел на несколько метров назад, ударившись спиной о землю.

— Ну, вот, — спокойно сказал Иван, словно ничего и не произошло, — а ты говорил, что не остановлю. Остановил ведь.

Между тем, Одинец пришел в себя и очумело мотая головой, стал подниматься с земли. В толпе охотников повисла напряженная тишина, все суеверно молчали, столкнувшись с чем — то явно сверхъестественным, не поддающимся рассудку.

— Что это было? — наконец, спросил Одинец, ощупывая себя. — Я шагу не мог ступить, а потом вроде как кто — то дал мне здоровенного пинка прямо под дых и я полетел куда — то. Хорошо хоть кости остались целыми.

— Это тебе повезло, — холодно сказал Серко, — а вдругорядь могу и убить.

Одинец, не особенно блещущий умом, все еще не мог поверить в происходящее.

— Это какая — то случайность, — вдруг упрямо сказал он, — давай опять! Начнем по новой.

— Да что ж ты за настырный такой? — удивился Иван. — Хочешь повторить, давай повторим, только по — другому. Саблей ты меня все равно не достанешь, и пытаться нечего, бери пистоль и стреляй в меня, когда я скажу. Эй, одолжите, кто мне свою саблю?

Охотники не поняли этой странной просьбы, так как на боку у полковника висела его собственная сабля, но кто — то из них тут же протянул ему свою. Серко сбросил рубаху и, обнажив собственную саблю, взял их в обе руки. Мышцы на его мощном, словно перевитом канатами бронзовозагорелом торсе, заиграли, как живые, а сам он внезапно пустился в пляс, приседая и выбрасывая ноги, как в гопаке, одновременно делая опоясывающие весь его корпус движения обеими саблями. Через несколько секунд изумленные зрители перестали их различать, в руках полковника сталь слилась в полупрозрачный мерцающий купол, закрывавший его с головы до пят.

— А теперь стреляй, — прозвучал спокойный чуть насмешливый голос Серко, — только целься лучше.

Одинец, стоявший уже наготове с пистолетом в руке, выстрелил, но было видно, что целился он так, чтобы в любом случае не задеть полковника. Но это была излишняя предосторожность, наткнувшись на мерцающий купол стали, пуля взвизгнула и срикошетировала, улетев куда — то вверх..

Из толпы охотников раздались восхищенные крики и одобрительные возгласы, такого мастерства в обращении с саблями никто из них не видел, хотя некоторые и слыхали о боевом гопаке, знаменитом танце запорожских казаков, искусство которого теперь уже было изрядно подзабыто..

Минуту спустя Иван закончил танец и, возвратив одолженную саблю, не торопясь, одел жупан и накинул на плечи керею.

— А ты, — повернулся он к стоявшему, понурив голову, Одинцу, — можешь уходить, коль решил. Останавливать тебя больше не буду.

Затем он вскочил на своего вороного Люцифера и громко произнес, обращаясь к охотникам:

— Это касается всех! Кто не хочет служить под моим началом — возвращайтесь по домам к женам, слабаки и трусы мне не нужны. А кто останется, будет подчиняться законам Запорожской Сечи, иначе смерть! Поблажек больше не будет.

— Прости, батько, — бухнулся на колени великан Одинец, — бес попутал! Прости, я за тобой в огонь и в воду пойду!

Среди охотников раздался одобрительный гул голосов, послышались выкрики: «Веди нас, батько, на ляхов за тобой, хоть в пекло!». Все они были люди бывалые, профессионалы военного ремесла и знали, как много на войне зависит от хорошего начальника. Все они, ставшие свидетелями боевого мастерства своего командира, поняли, что с таким полковником, как Серко, они не пропадут. Как — то само собой получилось, что спустя несколько минут все охотники подтянулись, подравняли лошадей и теперь стояли не сбившейся бесформенной толпой, а четким строем в пять шеренг.

— Тогда ладно, — сказал Иван, окинув своих бойцов одобрительным взглядом, — до Бара на рысях остался час ходу. Выдвигаемся, когда стемнеет, а сейчас отдыхать. Сотникам собраться у меня, будем разрабатывать диспозицию предстоящего сражения.

Часть вторая

Боевые будни

Глава пятая

Первая победа

Военный совет не занял много времени. У Серко уже был готовый план, который он и вынес на обсуждение сотникам, оставалось только продумать, как его лучше исполнить.

— С наскока Бар не взять, это крепость знатная, ее даже с помощью осадных орудий штурмовать сложно, — начал он свою речь, — следовательно, нужно применить военную хитрость, чтобы попасть внутрь. Наше преимущество состоит в том, что ляхи не ожидают нападения, они знают, что казаки брацлавского и могилевского полков распущены на зиму по домам и собрать их удастся не раньше апреля. Здесь, в пограничной зоне остались лишь мелкие гарнизоны, но и там казаков жменька. Таким образом, если к Бару в темноте подойдет наш полк, полтысячи всадников, они, прежде всего, решат, что это свои, тем более, когда мы им, скажем, что нас прислал воевода брацлавский им в помощь.

Наступило молчание. План был неплох, но у всех на языке вертелся вопрос, который озвучил самый молодой из присутствующих юркий и сметливый Михайло Соловей:

— Замысел хорош, пан полковник, что и говорить. Но вот почему ляхи должны поверить нам на слово и впустить в крепость? Уж не говоря о Стрижевском, а даже начальник караула у замковых ворот первым делом потребует предъявить письменный приказ Лянцкоронского. А где мы его возьмем? Значит, все равно придется прорываться с боем.

Остальные сотники молча закивали головами, соглашаясь с Соловьем.

— А это пусть вас не беспокоит, — усмехнулся Иван, — найдется и письменный приказ,