уверен в том, что сможет помочь Лере, но просчитался. Головы перед этой мажорной сволочью не склонил, но без Леры остался. Он здесь, а она там, и Варшавин потихоньку окучивает ее. И плевать ему, что Родион может вернуться и тупо свернуть ему шею. А он может. Он сам в этом уверен на все сто.

— А я тебя очень люблю, — сказала Лера. — И на Варшавина тебя ни на что не променяю… Варшавин, ты меня слышишь? — спросила вдруг она.

И засмеялась. Варшавин действительно мог подслушивать их разговор, на что она и указывала. Только смех вышел какой-то нервный, и радости в нем совсем не чувствовалось. От бессилия смех.

— Капитан Фомин служит честно и верно и меня видеть не может, — продолжала Лера. — И ты давай там без обмана!

— И не смеши людей, — добавил Родион.

Ситуация на самом деле странная, даже более того, абсурдная. И если честно, он так до конца и не понял, почему им с Лерой нельзя жить вместе. Но судьбу пытать все-таки не решался. Вдруг Варшавин снова отомстит Родиону и Лере.

Но в то же время Фомин мог отправиться в Москву хоть завтра. Это не так уж и сложно, утром в путь, а вечером уже на месте. И повод у него имелся. Не отправлять же найденную пулю и гильзу почтовой посылкой? А экспертизу проводить нужно в Москве, там и специалисты, а главное, доступ к необходимым базам.

О возможном своем визите в Москву Родион говорить не стал. Вдруг не отпустят, а он только зря Леру обнадежит. К тому же Варшавин действительно мог подслушивать.

Фомин уже закончил телефонный разговор, когда появился Маслюк, и не один, а в сопровождении казачьего патруля. Плотного телосложения мужичок средних лет, на вид суровый, с ним хлопцы помоложе, один рослый и чернявый, другой среднего роста, волосы светлые, кудрявые. Все трое в синих мундирах, и околыши на фуражках красные, и лампасы на бриджах. Двухплечевые портупеи у всех, однотипные шевроны на рукавах, и ни у кого ни единой хотя бы мало-мальски завалящей медальки, даже значков нет. Одним словом, никакой клоунады.

— Принимай пополнение, капитан! — широко улыбнулся Маслюк.

Глядя на казаков, Родион вдруг пожалел, что так и не надел форму.

— Капитан Фомин! — с самым серьезным видом представился он.

— Прапорщик Гайдуков! — назвался старший.

Познакомился Родион и с остальными, старшина Федюхин и сержант Гринчук.

— Дискотека через час начинается, — сказал Маслюк.

— Будем работать, — кивнул Родион.

Кровь донская горячая, что ни дискотека, то обязательно драка, тут уж без участкового никак.

— Да вы отдыхайте, товарищ капитан, — хитро сощурился Гринчук. — Зачем вам впрягаться, когда мы есть? У нас все под контролем!

Гайдуков ничего не сказал, но так глянул на подчиненного, что тот прикусил язык.

— Не говори гоп… — улыбнулся Маслюк. — А вообще, ребята справные, ну а Савелич у нас, не побоюсь сказать, краса и гордость станицы!.. Да, Савелич?

Маслюк запанибрата положил руку на плечо Гайдукова, но тот глянул строго и на него. Маслюк торопливо хлопнул его по плечу и поспешил отойти.

— Дык, и мы не пальцем деланные! — снова заговорил Гринчук. — Вон вы шашку ищете, а мы знаем, кому Славка ее загнал!

Родион не помнил, чтобы он ставил кому-то задачу, но это мог сделать тот же Маслюк. Да и личную инициативу никто не отменял. Кровавое происшествие у дома Тумановых перестало быть секретом еще до того, как Родион о нем узнал.

— Патрикею?

— Ну да, у Патрикея шашка, — сконфузился сержант.

— Стенькина шашка. А у кого кроме Патрикея шашка есть?

— У меня есть, — спокойно сказал Гайдуков и провел пальцами по груди, оправляя воображаемый подвес для шашки.

— Ну за вас я почему-то спокоен, — улыбнулся Родион.

— А за меня? — подмигнул капитану Маслюк. — Я потомственный казак!

— И у меня шашка найдется, — хитро сощурился Гринчук. — Если хорошенько пошукать.

— Пошукай, пошукай! — толкнул его в плечо Федюхин.

Как ни крути, а шашка — это холодное оружие, и разрешение на нее получить не так уж и просто. Гайдуков, по всей видимости, позаботился о том, чтобы владеть шашкой на законных основаниях, а Гринчук, скорее всего, нет. И сколько еще в станице неучтенных шашек? И нужно выяснять, разбираться, выявлять, наказывать. А то сегодня собаке голову отсекли, а завтра человека зарубят.

— Ну все, хлопцы, по коням, и на парад! — решил Маслюк. — Товарищ капитан здесь, если что, звоните, вызывайте… А я уже все, участковый в отставке! — вскинул руки майор.

— Как это все? — удивился Гринчук. — А проставочка? А магарыч?

Родион усмехнулся, слушая разговор. Казачьего рода Маслюк или нет, но жмот он точно знатный. Он скорее удавится, чем обмоет свою отставку.

— А это самой собой!.. Но не сейчас!..

Фомин и Гайдуков обменялись номерами своих телефонов, и внештатные помощники участкового отправились на патрулирование. А Маслюк остался.

— А шашками надо заняться, — сказал он. — Кто-то же зарубил Берту.

— Список? — Фомин внимательно смотрел на майора.

Маслюк четверть века отслужил в должности участкового, не мог же он все это время одни только помидоры выращивать, наверняка знал, у кого в станице и окрестностях незаконно имеются шашки. С учтенным оружием просто, нужно всего лишь позвонить в лицензионно-разрешительный отдел. Но что-то подсказывало Фомину, что учет холодного оружия среди станичников не в почете.

— Ну, есть у меня несколько фамилий… — замялся Маслюк.

— Пройдусь, поспрашиваю.

— Говорят, в Берту еще и стреляли.

— Голову насквозь прострелили.

— Ты об этом узнал еще до того, как голову нашел.

Фомин кивнул, соображая, откуда эту информацию узнал Маслюк. Возможно, Майя поделилась ею с отцом, тот с Маслюком, все просто.

— Берта уже мертвая была, когда ей голову отрубили. Вот я и подумал, что в нее стреляли… А ты, Иван Федорович, давно Туманова знаешь? — спросил Родион так резко, что Маслюк даже вздрогнул от неожиданности.

— Давно я его знаю?… Так это, сына его старшего крестил. Егорку!

— Значит, кум? — в раздумье спросил Фомин.

— Значит, кум! — Маслюк улыбался, но смотрел на Родиона настороженно.

— Фермерское хозяйство у Туманова.

— Крупное хозяйство, тысяча га — это, скажу я тебе, не шутка! Люди на него пашут!

— А земля откуда, в наследство получил?

— Какое наследство? У нас, когда в наследство землю получали, колхоз всем отец родной был. Умер отец, землю растащили. Туманов, правда, чуть позже появился, в сельхозартели нашей землю взял. Сначала в аренду, потом выкупил. Потом стал расширяться. Дела у него хорошо пошли, городской, а видишь, как развернулся!

— Городской? — в раздумье спросил Фомин.

Говор у Туманова как у местного, и это и смягченное «гэ», и