Вскоре среди сосен показалась покосившаяся хижина с покатой крышей, спускавшейся на широкое крыльцо, растянувшееся почти на всю длину хижины. В кресле-качалке сидел босоногий мужчина, одетый в одни лишь холщовые штаны. В руке он держал бутылку со сваренным Люсьеном самогоном. Прищурившись, он посмотрел на Жозетту, а потом перевел взгляд на девочку в мужской одежде, по спине которой спускалась длинная темная коса. С языка незнакомца слетела какая-то непристойность.

– Ты слышала это, Алексия? Ему нужна ты, а не я.

– Что ж, в таком случае мне придется носить с собой нож. Свой я утопила в море. Попрошу новый у maman или Рене.

– Ни днем ни ночью ты больше не будешь разгуливать по улицам одна. Ты уже достаточно взрослая, и мужчины замечают это. Я буду тебя сопровождать. И никто другой.

– Даже Рене? – Алексия надула губы, однако глаза ее озорно блеснули. – Merde, ma tante. Он же твой родной брат. И не сделает мне ничего дурного. Во всяком случае того, о чем ты подумала.

Будь она проклята, если покажет Алексии, как раздосадована ее нежеланием разговаривать на нормальном английском языке.

– Не говори глупостей, – произнесла Жозетта. – Рене любит тебя как родную дочь, но его благоразумие куда-то улетучивается, когда дело касается твоего благополучия.

– Он отнюдь не глупец, ma tante, и прекрасно обо мне заботится.

Жозетта поправила шляпку и, прищурившись, посмотрела на Алексию.

– Твой дядя и глазом не успеет моргнуть, как ты вляпаешься в какую-нибудь историю. Он знает, что ты взрослеешь, но при этом ошибочно полагает, что ты сможешь за себя постоять. Если тебя окружат десять пьяных мужчин, посягающих на твою добродетель, тебе не спастись. И Рене тоже не сможет помочь. Он лишь в очередной раз извинится и скажет, что недооценил серьезности ситуации. Только вот его извинения не помогут, если тебя убьют или продадут в верховья реки.

Алексия направила лодку к хижине бабки, продолжая всматриваться в окрестности.

– Видишь пузыри?

– Где?

Алексия звонко рассмеялась.

– Пузыри на поверхности указывают место, где прячутся в иле раки.

– Я прекрасно знаю, что означают пузыри, Алексия, поскольку родилась и выросла здесь.

– Oui, но я их вижу, а ты – нет. Когда мы доберемся домой, Рене возьмет меня с собой на реку ловить раков для вечернего рагу, которое собирается готовить maman.

– Откуда ты знаешь, что она собирается готовить рагу?

Алексия вздернула подбородок.

– Знаю.

– Ты останешься со мной или со своим отцом, Алексия. Но не здесь.

На этот раз девочка надула губы по-настоящему.

– И что я буду делать в твоем доме, а? Уж лучше тогда положи меня в могилу рядом с maman Соланж. Нет, ты скажи мне: что я буду делать? Проснусь утром, позавтракаю, почитаю книгу, отправлюсь в твой магазин, где буду вдыхать приятные ароматы, а потом вновь вернусь домой. Там я поужинаю, приму ванну и отправлюсь в постель. Да от этого можно умом тронуться.

– Ты забыла упомянуть об образовании. Тебе же нравится узнавать что-то новое.

Алексия налегла на шест и остановила лодку посреди мутной реки.

– Ты считаешь, что я не получаю хорошего образования? Оглянись вокруг. Здесь нет ни одного дерева, которого я бы не знала. Нет ни одного корня, с целебными свойствами которого я не была бы знакома. Я умею готовить из них снадобья и лечить людей, как учила меня maman. Я умею удить рыбу и охотиться лучше любого Тибодо, и когда maman отправится на небеса, я займу ее место целительницы. – Алексия ткнула себя в грудь пальцем. – А еще Люсьен научил меня делать самогон. Это ли не знания?

– Святые небеса. – Жозетта прикрыла глаза в попытке справиться с шоком. – Когда он начал обучать тебя этому?

– Полгода назад. Еще до того, как я отправилась в Сан-Франциско.

– А Рене знает об этих, с позволения сказать, «уроках»?

Алексия закатила глаза, словно разговаривала с умалишенной.

– Я его об этом не спрашивала.

Жозетта вскочила на ноги, и лодка закачалась.

Алексия глубже воткнула шест в ил, чтобы остановить лодку.

– Осторожнее, иначе обе окажемся в пасти крокодила. – Девочка посерьезнела. – Не стоит так волноваться за меня, ma tante. Я смогу за себя постоять.

– Тогда почему бы тебе не начать разговаривать, как я тебя учила?

– Не возьму в толк, о чем ты.

– Черт возьми, Алексия!

Повисла тишина, и теперь ее нарушали лишь привычные звуки болота. Жозетта закрыла глаза, мысленно прочитала молитву и попыталась успокоиться.

Она вновь опустилась на скамью.

– Ну, почему ты считаешь, что жизнь в моем доме непременно будет скучной? Почему бы тебе не обратить внимание на мой магазин? Ведь так интересно смешивать ингредиенты и получать совершенно новые косметические средства. Мы смогли бы вместе собирать травы и готовить из них снадобья, помогающие женщинам до старости сохранять красоту и свежесть лица. Ты тоже могла бы начать пользоваться некоторыми из моих кремов.

– В том, что ты сказала, меня привлекает лишь сбор трав и кореньев. А что касается остального… По мне даже белку потрошить интереснее, чем варить твои снадобья.

– А как насчет твоего отца и его бизнеса?

Лицо Алексии приобрело каменное выражение.

– А что мой отец? Он и знать-то меня не желает. К тому же он скоро уедет отсюда. Он только и говорил об этом по пути из Сан-Франциско. – Девочка потерла руками лицо. – Делай то, Алексия, и не делай этого, иначе я уплыву, и ты больше никогда меня не увидишь. А я навсегда забуду о твоем существовании. Он бессердечный. Скоро он отправится, куда глаза глядят, и меня с собой не возьмет. Он сам так сказал.

Грудь Жозетты вновь сдавило болью. Значит, Алексии было небезразлично, что о ней думает Кэмерон, и в сердце Жозетты возникла надежда. Если бы ей только удалось наладить отношения между отцом и дочерью, если бы только получилось сделать их неразлучными. Преданность Алексии не знала границ, только вот распространялась она совсем не на тех людей. Время. Жозетте требовалось лишь побольше времени. А его-то как раз у нее и нет, если Кэмерон собирается покинуть Новый Орлеан. Нужно придумать что-то, чтобы задержать его здесь.

– Приехали. – Алексия направила лодку к небольшому дощатому причалу и удерживала ее на месте, пока Жозетта, подобрав юбки, выбиралась на берег. Привязав лодку к деревянному столбу, Алексия, подобно лани, ловко выпрыгнула на причал. – Ты выглядишь так, словно родилась где-то в другом месте, и твоя нога никогда раньше не переступала порог этого дома. – Не дожидаясь ответа, Алексия взбежала по ступеням крыльца. – Maman, ваша Алексия вернулась!

При виде того как на пороге возникла ее мать, готовая принять девочку в свои объятия, Жозетта расправила плечи. Она не одобряла сомнительный образ жизни матери. Но и той никогда не нравился выбор дочери. Ведь супруг Жозетты годился ей в отцы. И дело было не только в этом. Отношения матери и дочери всегда портили недомолвки и взаимные обиды. Сколько себя помнила Жозетта, она всегда ощущала исходящие от матери враждебность и неприязнь, хотя и не могла понять, что тому причиной. Если бы ей только удалось уговорить мать оставить Алексию в покое, равно как и отказаться от гнусных планов сделать из внучки вторую ведьму вуду.