хотело унизить его, подставить перед родителями, выставить психом. Короче, оно сделало все, чтобы словам Никиты больше не верили.

Тут оно преуспело, высший балл! Никите сделали укол снотворного, как какому-то буйно помешанному. Утром, когда он пришел в себя, у него болела голова, его тошнило, и устраивать скандалы больше не хотелось. Так ведь его все равно не оставили в покое! Родители чуть ли не волоком притащили его в машину и повезли к какому-то знакомому психиатру Гриши.

Хорошо еще, что они решили все это скрыть, не выставлять семейные дела напоказ – и не поганить будущее Никиты. Теперь, когда он успокоился, он понимал, что был в шаге от серьезного диагноза. А это постановка на учет, и прощай, нормальная жизнь!

Его несколько часов таскали по врачам, обследовали, заставляли отвечать на вопросы. Никита стоически терпел весь этот бардак, считая наказанием самому себе. Он уже выбрал подходящую стратегию: твердил всем, что ему просто приснился страшный сон, сказалось утомление последних дней, и он сорвался.

Родители поверили ему, потому что хотели верить. Да они сами предложили похожую версию! Это было куда удобней, чем признать, что они притащили в дом монстра. Так что Ира и Гриша теперь радовались, что Никита опомнился, но оставлять его в покое не спешили.

Комиссия постановила, что у него случился нервный срыв – это плохо, унизительно, но не критично. Жить можно, да еще и как раньше. Его отвезли домой, и Никита ожидал, что теперь ему определят какое-нибудь типичное наказание и оставят в покое. Так нет же, приемные родители насели на него с непривычным энтузиазмом.

Он снова был в кабинете Гриши, но на этот раз к беседе присоединилась Ира. С детьми оставили Ульяну, двери были заперты, шторы – задернуты. Значит, разговор ожидался не из простых. Еще одним доказательством служили бумаги, разложенные на столе Гриши.

– Вы хотите, чтобы я признал, что был неправ? – угрюмо поинтересовался Никита. – Окей, я был неправ. Нужно извиниться перед Региной? Я и это могу!

Это была его миссия, которую он должен был выполнить любой ценой. Даже если это означало вилять хвостом перед Существом. Никита не считал, что сдается, это был просто обманный маневр.

Но родители не поддавались.

– Ты можешь изобразить что угодно, артист ты неплохой, – вздохнул Гриша. – Но я хочу, чтобы ты по-настоящему изменил свое отношение к ней.

– Да нормально я к ней отношусь!

– Нет, дорогой, – мягко указала Ира. – Ты с самого начала не смог принять ее. Мы ни к чему не подталкивали тебя, видели, что тебе тяжело. Но ситуация вышла из-под контроля!

– Я ведь сказал, что это не повторится!

– Речь о твоем отношении, сын. Регина все видит и понимает. Она не заслуживает того, что ты делаешь.

Осиновый кол в сердце – вот чего она заслуживает! Жаль только, что они не могли понять это.

– Я решил объяснить тебе, что ей пришлось пережить на самом деле, – продолжил Гриша. – Ты должен очень четко понимать, почему те твои слова про ее ночной визит не могут быть правдой.

Он склонился над столом и достал из папки большой снимок – черный пластик, просвечивающий на свету. Это был рентген позвоночника – от шеи до поясницы. Никита, в отличие от своего приемного отца, никогда не увлекался медициной, но и он мгновенно понял, что не так на этом снимке.

Позвоночник был перебит – чуть выше поясницы. Сложно было сказать, как это произошло, но несколько позвонков просто исчезли, и их заменили корявым протезом, который разве что удерживал тело, но никак не способствовал подвижности позвоночника.

– Это Регина, – невозмутимо пояснил Гриша. – То, что она пережила. Она младше тебя, сын, но на ее счету уже две крупные операции. Одна, как видишь, навсегда лишила ее возможности ходить. Я лично изучил ее случай, поэтому отвечаю за каждое слово. Сейчас Регина не может не только ходить, она даже сидит в специальном корсете. Я ищу способ вылечить ее, чтобы облегчить ее жизнь, избавить от болей – это самое большое, на что я могу надеяться.

– Поэтому она не смогла бы сделать все то, о чем ты говорил, – подхватила Ира. – Пожалуйста, пойми это. Регина не смогла бы незаметно выбраться из подвала, прокрасться мимо нас, каким-то чудом доползти до твоей комнаты и напасть на тебя. А даже если смогла бы, кто сильнее – ты или она? Какие у нее вообще были шансы?

Никита невольно вспомнил то ужасающее чувство беспомощности, которое приносил полный паралич. О, шансы были очень высоки! Но в чем-то его приемные родители правы: с такой травмой Существо просто не смогло бы добраться до второго этажа.

В чем тогда подвох? Как оно обманывает всех?

– Ей нелегко – и всегда будет нелегко, – добавила Ира. – Наша роль, роль тех, кто рядом, – облегчить ее существование. Ты понимаешь это?

– Понимаю.

– Ты – наш сын, и мы всегда будем тебя любить. У тебя нет ни одной причины ревновать нас к Регине!

– Я и не ревную.

Тут он был честен: ревности Существо не вызывало.

– Тогда я очень надеюсь на твою помощь, – сказал Гриша. – Ты всегда был для нас опорой, очень помогал с маленькими. Прости нас наконец за то, что мы не посоветовались с тобой!

– Все в порядке. Дело не в вас… Я могу идти?

– Сейчас сможешь, но… Я не могу оставить то, что случилось, просто так. Ближайшие две недели – никаких прогулок и вечеринок. Школа, тренировки, домой. И никак иначе!

– Согласен.

Наказание не возмутило его, Никита был к такому готов. Да он и без этого сомнительного приговора не стал бы покидать дом без причины! Новые знания о Существе не заставили его пожалеть «бедную девочку». Он перестал понимать, с чем имеет дело, и ему нужно было срочно разобраться в этом.

Поэтому он затаился, он наблюдал. И чем больше он видел, тем хуже ему становилось.

Младшие дети тянулись к Существу. Их нисколько не пугало уродство этой ящерицы, а Никита не мог спокойно смотреть, как Зоя прижимается к ней и целует покрытую нездоровой кожей щеку. Степка тоже не остался в стороне, он гордо хвастался Ире, какие замечательные сказки рассказывает ему Существо. А ведь оно слова ему не прошипело! Как такое возможно? Откуда тогда брались все эти истории про драконов и принцесс? Степка, при всем его очаровании, был напрочь лишен фантазии!

Но хуже всего было то, что Никита и на Ульяну не мог положиться. Она, вроде как умная и самостоятельная, теперь вилась вокруг Существа преданной собачонкой. Что бы Никита ни говорил ей, как бы ни убеждал, все было бесполезно.

А Существо все видело. Оно понимало, что занимает его место в этой семье, и смеялось над ним!

В какой-то момент ему стало просто тошно оставаться в этом доме. Он вышел в сад, к дальним