Вскоре после того вечера мы с однокурсником стали практикантами. Нашим куратором определили Теплякова, поскольку он руководил коллективом, в котором мы проходили практику. Так вышло, что общение наше растянулось на много лет. Некоторые из нас пытались пробовать себя в музыкальном сочинительстве, и Тепляков помогал лучше понять и оформить наши творческие порывы.

Но не музыкой единой сыт человек, а еще и макаронами с тушенкой. Ими, а также кофе, которого Тепляков любитель, он угощал, когда общение переходило из измерения официально-педагогического в неофициально-кухонное. Разговор плыл вслед за вензелями сигаретного дыма, касаясь самых разных материй (ведь «дух дышит, где хочет»!) – от музыки до литературы, от дел житейских до «вечных» вопросов порядка «в чём смысл жизни?»

– И в чём же он, Анатолий Иннокентьевич?

– В движении к Богу, – Тепляков произносит это с такой же спокойной, но выстраданно-убедительной проникновенностью, какой насыщенны его произведения.

Заповедник нерыночных ценностей

«…Отличный художественный вкус, безошибочное чувство поэтического слова… Музыка как бы комментирует поэзию, вовремя отступает в тень и так же вовремя выходит на авансцену», – так откомментировал мелодекламацию Теплякова «Пьяный корабль» бывший ректор Московской консерватории, министр культуры России А.С.Соколов. Неисповедимы пути таланта: к моменту этого первого внутрироссийского признания Тепляков уже дважды успел стать лауреатом за границей, на Международном конкурсе композиторов в Чехии. Первый раз премия была присуждена за струнный квартет. А через несколько лет – вновь победа международного уровня! На конкурс Тепляков представил «Триптих для органа». Это удивительное произведение. Каждый раз, слушая его, я ощущаю себя исследователем, попавшим в загадочный виртуальный мир. Стремительное движение, «драйв», неожиданные паузы. Мелодия извивается, словно электрический разряд, удивляет, держит в напряжении, властно заставляет работать мысль слушателя. Прослушав «Триптих», хочется выдохнуть, как после гонки. А потом, придя в себя после первого восторга, послушать еще раз. И ещё. Видимо, подобное же впечатление произвел «Триптих» и на жюри международного конкурса, давшего высокую оценку сочинению сибиряка, сумевшего впечатлить жюри на фоне множества опусов европейских авторов. Что ж, Европа теперь, возможно, получше нас знает Теплякова – по его участию в конкурсах. Или по зарубежным выступлениям француза-скрипача Николя Дотрикура, который, побывав в Иркутске, увез на родину сочинения Анатолия Иннокентьевича. Или по уважительным отзывам коллег со всего мира от Италии до Японии, которых Тепляков «обошел» ещё в одном состязании композиторов, став победителем на пару с бельгийцем Жаном Гиллардом. Это случилось на престижнейшем Международном конкурсе им. C.C.Прокофьева, куда Тепляков представил свои фортепианные «Семь пьес для восьми рук». Данный цикл – пожалуй, самое «русское» из произведений Теплякова, что тем более восхищает, поскольку прямых цитат из фольклора слух не улавливает, однако интонационность, ритмика и певучая чувствительность однозначно указывают на национальный характер этой музыки.

Практически во всех жанрах Тепляков проявил свой талант. Театралы знают спектакли с музыкой Теплякова в драмтеатре и ТЮЗе – «Старший сын», «Белая скрипка», «Антигона». Кроме того, в багаже Анатолия Иннокентьевича много хоровой и вокальной музыки на стихи самых разных поэтов, в том числе и иркутских, например, на стихи Владимира Скифа. Вокальные произведения исполнялись в филармонии, так же, как и симфонические, среди которых наиболее значительным является «Автопортрет». Если бы можно было отразить музыку «Автопортрета» в произведении живописи, то, думается, это была бы импрессионистическая акварель – та же воздушность, «миражность» фактуры. В «Автопортрете» можно услышать и лёгкую грусть, и бескомпромиссность борьбы, и философские размышления, и можно сказать, что он суммирует все основные черты, присущие творчеству Теплякова. Проявлял композитор интерес и к киномузыке. В 2004 же году Анатолию Иннокентьевичу самому довелось стать киногероем: режиссер Андрей Каминский (авторская студия «КА-film») снял о Теплякове фильм «Путешествие музыканта».

А несколько лет назад Тепляков вновь принял участие в большом культурном проекте, названном «Заповедник нерыночных ценностей», став одним из почётных грантополучателей и напомнив столице о том, что «богатства России (в том числе и духовные) прирастать будут Сибирью». Хотелось бы, чтобы музыка Теплякова, которую исполняют по всей России, чаще звучала в концертных залах.

Какие же у композитора замыслы на будущее?

– У Федора Абрамова есть один рассказ, он меня очень тронул… Это история сложной и самоотверженной любви и поиска взаимопонимания между людьми, и она просится на музыку. Думаю, ее мотив звучит не только во мне, в каждом… – произносит Тепляков.

Дух дышит… Заповедный мотив соприкасается с вечностью.

Генерал Николай Эрастович Берзарин – герой Советского Союза, командарм 5-ой армии в Великую Отечественную войну, первый послевоенный администратор столицы Германии. Маршал Жуков называл его «самородком»…

Будущий генерал был выходцем из петербургской рабочей семьи. 1-апреля 1904-го года у слесаря Путиловского завода родился сын, которого назвали Колей. Рос он в большой компании из четырёх сестёр и брата. Но дети рано остались без отца и без матери – родители умерли один за другим. Жизнь вынуждала становиться самостоятельным. И Николай, имея лишь несколько классов школы, с помощью друга семьи устроился переплётчиком в типографию. Всё на новом месте было интересно, и хотелось ознакомиться с работой других цехов. Например, с работой печатного цеха. Замысловатое оборудование, беспрерывное вращение и стук механизмов, стопы готовых материалов… Именно здесь случай подбросил четырнадцатилетнему Николаю «билет» в его дальнейшую головокружительную судьбу. «Билет» оказался прямо под ногами и имел вид бракованной печатной продукции. Николай нагнулся и подобрал листок. С него на паренька смотрел не кто иной, как сам Лев Давыдович Троцкий, глава реввоенсовета. Ниже портрета шёл текст, звавший молодёжь в новые войска революционной армии, а также указывался адрес. Николай решил рискнуть. И уже через неделю отбыл в армию. За спиной в сумке лежала любимая книга Альфреда де Виньи «Неволя и величие солдата», а впереди ждала неизвестность.

Николая определили учиться на пулемётчика. Сначала он обратил на себя внимание крепкой, широкоплечей фигурой: ствол, щит, станина – все эти комплектующие «Максима» немало весят, и для их перемещения нужна определённая сила. Кроме того, и дома, и в типографии Николай был приучен к аккуратности и порядку, а скорострельная техника надёжна только при умелом, бережном уходе. Получив на стрельбах оценку «отлично», Николай удостоился своего первого армейского повышения: помощник начальника пулемётной команды. Серьёзная ответственность для совсем юного паренька – пулемётная команда одна на весь полк, её полный штат – более шестидесяти человек при восьми пулемётах. Кроме того, инструкцией предусматривалось, что в случае неудачного боя и натиска сильного врага пулемётчики отступают последними, отстреливаясь на ходу. Так что новая должность была ещё и сопряжена с повышенной опасностью. Однако очень скоро Берзарин доказал свою «профпригодность» в деле. Полк, в котором он служил, был переброшен в Архангельскую область. В районе города Шенкурска Берзарин и его пулемётчики успешно сдерживали наступление англичан и американцев, помогавших белым внутри России воевать против красных.