– Будешь звонить Чикину, передай ему от меня большой привет, – сказал Витюня.

– Обязательно, – пообещал я. – Ну бывай.

– Бывай, – ответил Витюня. – Рад был тебя повидать.

– И я, – сказал я.

– Не пропадай.

Мы попрощались, пожав друг другу руки, и я ушел, чтобы больше никогда не увидеться?

* * *

– Привет, Вова, – сказал я, когда на том конце провода соизволили взять трубку.

– Привет, – равнодушно ответил Вова Чикин и замолчал. Он всегда был предупредителен и несказанно тактичен. Именно эти качества его характера не позволяли ему спросить: «Кто это?» Ведь тем самым он невольно мог обидеть собеседника. Так он думал…

– Это некто Аристарх Русаков, – выручил я Чикина. – Помнишь такого засранца?

Некоторое время трубка молчала. А потом буквально взорвалась не очень связными восклицаниями и возгласами:

– Старый! Ты? Этого просто не может быть!

– Я, Вовчик.

– Это точно ты? Голос, кажись, твой… Откуда? Вот это да-а… Вот это подарок! Как ты? Где? Откуда звонишь?

– Я здесь и никуда не уезжал.

– А помнишь, как мы вместе с Геннадием Павловичем, Витюней Жмуркиным и Полиной воевали за правду? И вообще…

– Помню. Вова.

– Конечно, помнишь. Нет, ты молодец. Взял – да и позвонил… Вот ведь, а? Ну ты даешь, Старый. Ты просто не представляешь, как я рад!

– Я тоже рад.

– Я больше рад, – засмеялся Вова. – Откуда у тебя мой номер?

– Мне твой телефон Витюня Жмуркин дал, – признался я.

– Да? – неизвестно чему обрадовался Вова. (Неужели простому факту, что Витюня Жмуркин дал его номер телефона мне?) – Как он?

– Благополучно, – ответил я. И добавил: – Просил передавать тебе большой привет.

– Спасибо, – еще больше обрадовался Вова. – Нет, вы все же, ребята, молодцы. Созваниваетесь. Встречаетесь вот. А я… Погряз в каких-то своих бытовых проблемах как… не знаю кто… Ни с кем из вас не вижусь. Не звоню никому. Ты вот захотел – и узнал мой номер. А я вот не узнал. Получается, что не захотел…

Эх, Вова. Еще пару часов назад я так же думал про себя. Оказывается, забывать своих бывших товарищей, которые не рядом, – довольно распространенная болезнь. К большому сожалению.

– Я чего звоню-то, – решил я перейти к главному. – Ты, случайно, не поддерживал связь с Геннадием Павловичем?

– Виделись пару раз, – не сразу ответил Чикин.

– Когда? – быстро спросил я.

– Давно, – ответил мой бывший сослуживец. – Года три назад.

– О чем разговаривали?

– Да я уж и не помню, – нерешительно ответил Вова.

– Нехватов не говорил тебе, случайно, чем он занимается, где работает? – спросил я.

– Нет, – сказал Вова. – Он все больше обо мне расспрашивал. А о себе только сказал, что пока нигде не работает.

– Ясно, – произнес я. Чикин о деле Нехватова ничего не знает. Может, в курсе Полина Шлыкова?

– А Полину ты давно видел? – спросил я.

– Шлыкову? – переспросил Вова.

– Да.

– Виделись недавно. Мы ведь с ней недалеко друг от друга живем. Вот иногда и пересекаемся. То в метро встретимся, а то в продовольственном магазине.

– А телефон у тебя есть ее? – с надеждой спросил я.

– Конечно, есть, – ответил Чикин. – И у нее мой тоже есть. Но мы друг другу не звоним…

– Ну раз вы время от времени встречаетесь, что звонить-то, – резонно произнес я.

– Ну да, возможно, – пробурчал Вова, отыскивая, очевидно, номер Полины Шлыковой. – Ага, вот, нашел. Записывай.

Я записал номер телефона Полины Шлыковой. Мы с Вовой тепло распрощались, пообещав звонить друг другу.

А почему нет?

* * *

Полина Владимировна Шлыкова уже три года как пребывала на пенсии по старости. В это было трудно поверить, поскольку в редакции «Московского репортера» ее все звали просто Полина. И только деликатный Вова Чикин называл ее (и то не всегда) Полиной Владимировной. Правда, она продолжала трудовую деятельность: работала корректором в одной газете и покуда не собиралась уходить, поскольку помогала дочке, у которой с работой все время не ладилось. То она работала в какой-то фирме, изготовляющей на заказ мебель, то, разругавшись с начальством, уходила и устраивалась на завод, где по прошествии нескольких месяцев повторялось то же самое. Потом дочь устроилась администратором в салоне красоты, где ей положили хороший оклад, но чисто бабская компания с вечными интригами, косыми взглядами и перешептываниями ее опять не устраивала, и дело вновь заканчивалось увольнением по собственному желанию. Все эти метания приводили к тому, что с деньгами у дочери Полины Владимировны всегда была напряженка, и она то и дело приходила к маме, которая в силу материнских чувств выворачивала все карманы и отдавала своему ненаглядному чаду все, что у нее на данный момент имелось.

Так повторялось из месяца в месяц, так что бросать службу корректором Полине Владимировне было не с руки. Да и нравилась ей работа: исправлять журналистские ошибки и опечатки и правильно расставлять запятые…

Когда я набрал номер ее телефона, ничего этого я еще не знал. Как Витюня Жмуркин и Вова Чикин, трубку она взяла не сразу, ведь номер-то высвечивался совершенно незнакомый. А здесь стоит подумать – а следует ли отвечать.

Наконец я услышал:

– Да.

Голос у нее был усталым и немного грустным. Я вспомнил, что всегда называл эту милую женщину Полиной, но обращаться к ней таким образом по прошествии шести лет посчитал неправильным. Придав голосу официозный тон, произнес:

– Полина Владимировна Шлыкова?

– Да, – уже с нотками удивления и тревоги ответила она.

– Вас беспокоят с телеканала «Авокадо», – начал я издалека.

– Да? – Ее удивление не знало границ.

– Именно так! – ответил я настолько убедительно и твердо, что у Полины не осталось никаких сомнений в искренности собеседника.

– А… чем я, простите, заинтересовала ваш телеканал? – осторожно спросила Шлыкова.

– Вы ведь знали бывшего главного редактора газеты «Московский репортер» Геннадия Павловича Нехватова? – спросил я. И тотчас спохватился, что произнес «знали» вместо «знаете». Но было уже поздно…

– Да, – ответила Шлыкова. – Знала и знаю. Это очень хороший и добрый человек.

– Мы делаем передачу, в которой одним из действующих лиц будет являться Геннадий Павлович, – произнес я. – Поэтому вопрос: насколько хорошо вы его знаете?

– Достаточно хорошо, – после небольшой заминки ответила Шлыкова. – Мы два года работали вместе в газете «Московский репортер», а когда нашу газету закрыли, то связь друг с другом не потеряли. Встречались, созванивались. Он помог мне трудоустроиться, ну и вообще…