Ладно, по домам пора, — объявила Наташа.

Придешь еще? — спросил Гуцул у Ани.

Если позовете, — ответила девушка.

Лена сидела в своей комнате за компьютером и читала письмоот родителей: «Ленок, привет! Сегодня от тебя еще ничего не было. Как у васдела, как дед? Дописал роман? У нас с папой все нормально, работаем. Скучаемужасно. Высылаю наши фотографии, чтобы ты не забыла, как вы­глядят твои родители,а ты пришли ваши. Очень хочется к вам, домой, в Москву. Ленусь, папину зарплатуперешлем в этом месяце немного позже. Дедовой пенсии на пару недель должнохватить... Целую тебя. Мама и папа».

Лена встала и пошла в большую комнату, где за столом сиделдед и увлеченно стучал по кла­вишам печатной машинки. Закончив строку, он сунулвнучке листок с заданием.

Глянь в Интернете Третий крестовый поход и дату женитьбыФилиппа Красивого.

Мама письмо прислала. — Лена шмыгнула носом. — У них всенормально, только скучают очень...

Петр Никанорович оторвался от рукописи и взглянул на Лену.

Ну что ты! — Дед обнял внучку. — Ты должна гордиться своимиродителями. Они служат хоро­шему делу: людей лечат, с эпидемиями борются.Народу Нигерии нужна помощь моего сына и его жены, твоей мамы.

Дед, только им зарплату опять задержали. Придется тебе идтипенсию снимать.

— Ничего, Ленок, у меня еще и заначка име­ется. Апотом, глядишь, закончу роман, отнесу в издательство, загуляем!

Лена вздохнула, поцеловала деда в макушку и ушла в своюкомнату.

Женя взяла телефонную трубку и набрала но­мер Лужиной,

Рит, это Женя. Слушай, а может, Аня Прокопьева не виновата?Зачем мы ей бойкот объ­явили?

Алехина, я в ванной, — отрезала Рита и бро­сила трубку.

Женя вздохнула и вошла в кухню, где ее мама лепила пирожки ипараллельно смотрела очеред­ной бразильский сериал.

Как успехи? — поинтересовалась мама.

Два. По истории.

Женя, да ты что? — Мама всплеснула рука­ми. — За что у тебядва?

С урока ушли.

Ты что, с ума сошла? Ты же знаешь, как это важно. Знаешь,как сложно сейчас поступить

в институт. Папа целыми днями работает, а ты такоевыдаешь...

Я еще ничего не выдаю, — заверила Женя. — Ты не знаешь, чтодругие девочки делают.

Меня другие девочки не интересуют. Меня интересует моя дочь.

Ну да... — разозлилась Женя. — Что за сте­нами этойквартиры, тебя не волнует, да? Тебя ин­тересует, что я получила. А какой ячеловек — все равно! А может, ваша дочь... подлецом растет!

Подлецом? — Мама округлила глаза. — Ты куришь???

Ма-ама... — Женя встала и вышла из кухни.

Наташа собиралась ужинать, когда в дверь по­звонили. Напороге, дрожа от холода, стояла вся зареванная Лера.

Лер, ты чего?

У него жена и двое детей.

Я так и знала... — мрачно произнесла На­таша.

Лера, — послышался из кухни голос Наташиной мамы, — заходи,ужинать будем!

Я думала, у нас все по-настоящему, — про­должала Лера,проходя в комнату.

Вот гад! Но ты не расстраивайся, — утешала подругу Наташа, —первая любовь в девяносто девяти случаях из ста несчастная.

Откуда ты это знаешь?

— В «Энциклопедии молодой женщины» написано!

Сокровенные перешептывания девчонок нару­шила Наташина мама.Она заглянула в комнату перепуганная и растерянная:

Лера, там за тобой милиция...

Да вы не волнуйтесь так... — забубнил в прихожей Леха,успокаивая женщину. — Я по поручению подполковника Новикова. Он просил задочкой заехать.

Да-да, понимаю, на детей нам всем не хватает времени, —покачала головой Наташина мама.

На улице Лера поинтересовалась у Лехи:

А ты и завтра за мной шпионить будешь?

Нет, хорошенького понемножку. Мы с Анд­реем Васильевичемтолько на один день догова­ривались. Слушай, не говори только никому, что ятебя упустил.

Договорились. Только и ты меня отцу не сда­вай.

Заметано.

Вернувшись домой, Аня застала папу за черте­жами.

Все-таки переделываешь? Сдался, значит... — посочувствовалаона.

Осознал необходимость, — вздохнул папа.

А мне сегодня бойкот объявили.

За что?

За независимость. Только маме не говори. Я же имею право насвое мнение?

— Конечно, имеешь, — заверил Михаил Алексеевич. —Но если свое мнение выражать вгрубой и категоричной форме, то можно вызвать злость и протест. Вот мама на наскричит, и мы злимся. А ведь по сути она права...Да, выходит, иногда нужнопромолчать.

А как же независимость? Я не хочу, как Женька Алехина, всемугождать.

Истинная независимость в том, чтобы це­нить независимостькаждого, уважать свободу другого.

— Я-то чужую свободу уважаю, а мою никто?

— Тебе только так кажется, — папа обнял Аню. —Начни с себя и увидишь.

С утра Аня даже подумывала, не прогулять ли школу. А зачемтуда ходить? Ей все равно объ­явили бойкот, никто с ней не дружит. С другойстороны, одноклассники могут решить, что она струсила, — а с этим примиритьсяона никак не могла. К тому же был Антон — ради того, чтобы его увидеть, можно иСеменова с Зеленовой по­терпеть.

На кухне Аня плюхнулась на стул и оцени­ла обстановку: покамирно. Мама крутилась у плиты, папа сидел, уткнувшись носом в газету. Внезапнозазвонил телефон, Михаил Алексеевич взял трубку.

Алло, слушаю вас. Да, я работаю над измене­ниями, но еще незакончил. Хорошо, приеду. — Папа помрачнел.

Что теперь будет? Заказчик потребует деньги назад, помянимое слово, — мгновенно завелась мама.

Мам, ну что ты опять на папу накинулась? — заступилась Аня.— Лучше за кашей следи, она вон уже убегает.

Вот когда будем жить на улице, тогда и бу­дем друг с другомспокойно разговаривать, — по своему обыкновению раздраженно выговарива­ла мама.

Я вообще не понимаю, зачем надо было сюда переезжать, —буркнула Аня.

А перспективы? В столице такие вузы!.. И если б не твое,Миша, упрямство!.. Вот что ты будешь им говорить?

Скорее всего, мне придется отказаться от проекта.

Мама перестала резать бутерброды и с укором посмотрела напапу: