Заставляя вспыхивать перед глазами яркие ослепительные всполохи.

Удар. Еще один. Еще.

Я задыхаюсь. Я давлюсь.

Рефлекторно судорожно выбрасываю руки вперед, чтобы защититься от его напора.

Но тут же одергиваю, слыша его предупреждающий рык.

Руки снова безвольно повисают вдоль тела, будто плети.

Резкий терпкий вкус пронизывает меня насквозь. Въедается в кровь с каждым толчком.

Я уже ничего не вижу. Не чувствую. Даже не дышу.

Только его удары.

Глубже. И глубже.

Мое лицо все жестче и жестче холодной размеренной рукой вбивается в его живот. Член, кажется, пронзает до самого сердца.

Вспышка. Еще. Еще удар. Хлесткий.

Захлебываюсь слюной, слезами, но Багиров совершенно равнодушен.

Удовольствие?

Судя по его каменному лицу, этот мужчина не чувствует совершенно ничего! Просто бьет. Просто таранит. Снова и снова.

Вбиваясь все глубже. Ударяя все сильней.

И каждый удар будто раскалывает меня на обломки. Все тело. До самых пяток. Отбивается в животе. Между ног, где все по-прежнему полыхает.

Он дергает яростно. Вжимает в себя вдруг так, что перед глазами окончательно темнеет.

Кислород перекрыт окончательно. Мое тело начинает конвульсивно дергаться под его железной, нечеловеческой хваткой.

Вот и все, — мелькает на заднем плане сознания, когда горло снова пронзает раздирающей вспышкой.

Он меня убил. И так… Даже лучше…

И в тот же миг в горло ударяет горячая струя.

Пытаюсь вывернуться. Отстраниться. Захлебываюсь. Давлюсть окончательно.

Но Багиров уверенно тянет на себя. За волосы.

— Оближи.

Отшвыривает, дав наконец мне возможность глотнуть воздух.

Обеими руками хватаюсь за горло. Судорожно дышу. Хватаю воздух. Темнота перед глазами чуть рассеивается. Но только чуть…

Внутри как будто по-прежнему его член. Раздирает колом.

— Облизывай. Мари.

Его член снова утыкается в мои губы.

Преодолеваю дичайшую судорожную дрожь.

Все. Все закончилось. Осталась самая малость. Просто облизать. Просто вычистить языком его сперму.

Его орган кажется раскаленным.

Послушно наклоняюсь губами над огромной головкой. Провожу языком, замечая, как вспыхивают темным яростным его глаза.

Теперь он смотрит. Следит за каждым моим движением. Яростно. С дико безумно горящими глазами.

Переполненными ледянящей тьмой. Дикой озверевшей похотью. Хриплый выдох выдает, как он сейчас напряжен.

Черт. Лучше было бы равнодушие. Такой горящий взгляд Багирова пугает еще сильнее.

Скольжу губами. Вылизываю. Стараюсь изо всех сил. Чувствую, как хватка на моих волосах становится слабее.

Опускаюсь лицом до самого основания. До самых яиц. Вылизываю все. Провожу языком, который уже распух и горит по каждой вене. Не пропуская ни миллиметра кожи.

— Хватит.

Отпускает меня и теперь я действительно просто падаю ему под ноги. Ноги не держат. Хочется только одного. Свернуться калачиком. Кое-как уползти отсюда. И просто сдохнуть.

Пальцы и губы перепачканы его спермой. Почему-то резкий запах бьет в нос. Действует почти как нашатырь.

Салфеток нет. Да нет и сил даже утереть все еще текущие слезы.

— Ты рано развалилась, Мари, — громыхает надо мной бесстрастный жестокий голос. — Я не закончил. Становись на четвереньки. Спиной ко мне.

Я не могу подняться. Даже если бы и хотела.

Руки и ноги просто обвисли. Только все тело ломит в мучительной судорожной дрожи.

Но он одним рывком ставит меня на четвереньки.

Нажимает на спину, заставляя прогнуться так, что моя голова оказывается полностью вжата в ковер.

он резко ударяет в промежность. Жестко, с оттяжкой врываясь до упора.

Трясусь. Дрожу. Еле сдерживаю рвотный спазм, который пронзает желудок.

Кажется, так все уже разорвано. До мяса. Сдерта кожа, а все внутренности расплющены его огромным членом.

Кажется, что мой крик разорвет мне барабанные перепонки, но на самом деле я только беззвучно распахиваю рот.

Но ему все равно.

Он бьется. Резко. Жестко. До упора.

До тех пор, пока перед глазами окончательно не темнеет, а меня не отшвыривает на пол, как рваную тряпку.

Тело только подрагивает, скутившись на ковре.

Чувствую, как из него вытекает вязкая липкая влага.

Но мне все равно.

Я уже ни на что не реагирую. Кажется, миллиарды иголок пронзают все тело. Ногти. Волосы. Губы. Горло. Лицо.

На меня со шлепком падают сверху влажные салфетки. Но нет сил даже пошевелить руками, чтобы их поднять.

Последнее, что вижу, как Багиров просто переступает через мое тело и выходит. С громким стуком за ним захлопывается дверь.

Блеск. Блеск его начищенной туфли. Прямо перед глазами. Последняя вспышка. Перед тем, как я проваливаюсь в полную и абсолютную темноту.

* * *

Резкий свет бьет по глазам, когда открываю тяжелые, налитые свинцом веки.

Горло саднит до жути. Так, что невозможно сглотнуть.

Между ног сразу же ощущаю болезненную, простреливающую насквозь вспышку.

Вся кожа горит. Печет.

И даже мягкое белье, на котором я лежу, не облегчает этой боли. Наоборот. Каждое касание снова и снова заставляет меня вздрагивать.

Глухо стону, пытаясь подняться и снова падаю в постель.

Пытаюсь вспомнить, как здесь оказалась.

Память подкидывает ощущение, как в полной, простреленной болью темноте, меня подхватывают чьи-то руки. Прижимают к горячей, огромной, стальной груди. Чьи-то пальцы нежно перебирают волосы, а в лицо бьет резкий запах дорогого виски.

И несут. Бережно укладывают. Кажется, на миг я пытаюсь разлепить глаза и вижу прямо перед собой черный мрак взгляда Бадрида…

Нет.

Это все, конечно, бред. Просто бред воспаленного сознания.

Он не мог принести меня сюда. Не мог нести на руках. К тому, кем я теперь стала, Багиров побрезгует прикоснуться. После всего… После всего, что натворила Алекса…

Видимо, это мое подсознание так просто играет.

Я вдруг осталась одна. Совершенно, совсем одна!