— Да брось ты.

— Обеденный перерыв давно прошел. Работать надо, а неторчать на чужой кухне.

— А я в отпуске со вчерашнего дня. Отдыхаю.

— Ты — негодяй, подлец и карьерист. Я что-нибудьзабыла?

— Нет, все точно. А ты кроткая овечка в стае тамбовскихволков, — он поднялся и добавил на выходе:

— Смотри, не загрызи их ненароком.

— Я когда-нибудь увижу настоящих милиционеров?

— Мы рядом, и мы бдим. Спи спокойно.

— Хорошая речь для похорон, — заметила я, запустивв него тарелкой, он, конечно, увернулся. За время совместной жизни я попалатолько дважды. Я совершенствовалась, но и он время не терял.

Я постояла возле открытой форточки, глубоко и ровно дыша,потом сказала:

— Хороший обед — это всегда хороший обед.

Вечером я уже подумывала лечь в постель, как в спальнепоявился Павел и сказал:

— Собирайся.

— Куда? — испугалась я.

— В казино.

— Я не хочу есть, у меня разгрузочный вечер.

— В рулетку поиграешь.

— Я не играю в азартные игры.

— А я спрашивал?

Я тяжко вздохнула, надела английский костюм и вышла в зал.Павел поморщился.

— Мишка, завтра свози ее в магазин, купи ей платье.

— Ага. Может, сразу «тампаксы»?

— А что это все сегодня такие разговорчивые? —пропел Павел, полоснув нас взглядом, Мишка притих.

Садясь в машину, я прикидывала, что нас ожидает сегодня.Разумеется, ничего хорошего. Неприятности начались сразу. Стоило выехать напроспект, как нас остановили бодрые ребята в бронежилетах. Я удивиласьпоначалу, неужто кто обо мне вспомнил, а потом испугалась, а ну как палитьначнут? Витек, который был за рулем, затормозил. Машину окружили.

— Выходите, — последовал приказ.

— А в чем дело, начальник? — стал паясничатьПавел.

— Проверка документов.

— А на кой ляд мне из машины выходить? Путаник ты,мент.

— Досмотр автомашины.

— Смотри, мне что, лишь бы тебе в радость.

Тут по рядам блюстителей порядка прошло волнение, и онивскинули автоматы. «Еще один плохой день», — тоскливо подумала я.

— Бросить оружие, — последовал приказ, и до менядошло, чего они так засуетились.

— На оружие разрешение имеется, — сказалПавел. — Хочешь посмотреть?

Он, видимо, не захотел, и я бы, наверное, не захотела.Интересно, на автоматы у Павла тоже разрешение имеется? Почему бы и нет? Покаэти глупые мысли блуждали в моей голове, начались вещи совсем непонятные.Подъехала белая «Волга», из нее вышли двое в штатском и тем особым тоном, какимобычно обращаются большие чины к младшим по званию, поинтересовались:

— В чем дело?

— Проверка документов.

— Ясно. Предъявите, пожалуйста, документы, —вежливо обратился один из типов к Павлу. Небрежно заглянув в них, он сказал:

— Просим извинить за причиненное беспокойство. В городена днях совершено разбойное нападение, проверяют все машины с иногородниминомерами.

От этой речи мне сделалось совершенно нехорошо: еслипредставитель закона начинает изъясняться таким языком да еще извиняться,значит, дела никуда не годятся. Тут он повернулся к бравым ребятам вбронежилетах и сказал старшему:

— Вы свободны, лейтенант.

На том, кстати сказать, лица не было, действовать он нерешался, но и уйти, как видно, не мог. Увидеть развязку мне не удалось, потомучто мы покатили дальше.

— Кто эти типы? — полюбопытствовала я. Мне, каквсегда, забыли ответить.

Через десять минут стало не до вопросов. Откуда-то возниклидве «девятки» — вишневая и фиолетовая — и попытались нас зажать. Витек делознал, да и машина у него не древняя «копейка», фиолетовую он загнал навстречную полосу, а вишневая торопливо тормозила возле афишной тумбы. И тутоткуда-то спереди так бабахнуло, я брякнулась на пол, закрыла голову и сталамолиться. Понять, откуда стреляют, было невозможно. Кажется, отовсюду. Ячертыхнулась и, перевернувшись на спину, глянула в окно, на стремительно мелькающиедома и вывески, пытаясь определить, где мы находимся. Судя по всему, наКрасномилицейской. Дальше мост и перекресток. Там нас скорее всего и убьют. Тутопять что-то грохнуло, ничего подобного я в жизни не слышала и сразу решила,что мне пора. Пробормотав «Отче наш», я открыла дверь, подобралась, как учили,и прыгнула. Может, прыгнула — сильно сказано. Вывалилась. Пару раз кувыркнуласьчерез правое плечо и треснулась коленкой о поребрик, что не помешало мне быстровскочить на четвереньки и забраться в кусты. Впереди гремело, полыхало и выло,но наблюдать все это желания не было. Кое-как поднявшись, я ощупала себя и судивлением констатировала целостность членов. Колготки свисали клочьями,дорогой моему сердцу костюм можно было смело выбросить. Родной город вдругперестал мне нравиться. Я решила, что самое лучшее для меня сейчас принятьванну и лечь спать. Однако в таком виде особо не разгуляешься, и домой я шла,выбирая улицы потемнее да потише, и потратила добрых полтора часа.

В моей кухне горел свет. Я вздохнула, переминаясь с ноги наногу, прикидывая, что меня ожидает, потом обреченно зашагала к двери.

Сумка с ключом осталась в машине, я позвонила. Дверь открылГиви.

— Смотри-ка, живая, — вроде бы расстроился он.

— Гиви, — спросила я, проходя мимо, — у тебяжена есть?

— Есть.

— А ты по ней не соскучился?

Тут Павел появился.

— Кончай базар. Собери, что нужно, мы уезжаем.

— Кто это «мы»? Неужели я?

— Ты едешь с нами.

— Как жаль, — я вздохнула. — Всегдаудивлялась гостям из столицы, способным прожить у нас больше двух дней. Скукасмертная.

— Ты поедешь в драном костюме?

— Я вообще не поеду.

— А у тебя есть выбор?

— В ванную можно?

— Можно. Но быстро.