– Идите, идите! – Ему казалось, она странно всегда говорила. – У нас все хорошо. С Новым годом! Желаю вам быстрых спусков, но лучше, конечно, подъемов. Головокружительных.

На нем была лыжная шапочка, и она решила, что он лыжник. Помахала ему рукой, отвернулась. Элегантная до жути. Он даже остановился, чтобы ответить про Новый год, но к ней подошел мужчина, которого она, наверное, ждала, они расцеловались по-французски два раза и стали разговаривать. Может быть, кого-то еще ждали. Им было весело. Это его и смутило. Олег зашел за колонну, помешкал минуты две и отправился восвояси.

Она стояла к нему спиной у туалетного столика. Сняла браслеты.

– Почему-то горят свечи… – начал Олег. На столике горели две красные свечи, когда они вошли.

– Я попросила. – Она обернулась к нему.

Ему было не очень понятно, что он чувствовал: то ли восхищение, женскую власть, нежность или тот самый инстинкт, когда отключается голова и все вообще не имеет значения. Одно было ясно – на никакого другого человека он бы ее сейчас не променял.

– Ты свободна?

– От призраков? От себя? Что ты хочешь знать, Олег? Ты скорее всего ошибаешься и видишь во мне не то… или не ту. – Почему-то она хотела погасить его, сдуть желание, вывернуть все наизнанку.

– Я могу не спрашивать. Но это я буду решать, то я вижу или не то. Ту или другую. – Он не поддался.

– Лучше, если ты меня придумаешь. Я даже могу тебе в этом помочь, хочешь? Давай я стану такой, какой ты хочешь. – Саломея провела средним пальцем по своим губам – медленно и откровенно, чуть показывая нижние зубы. Сказать, что ему понравилось – ничего не сказать. – Смотри, они притащили сюда черепаху! – воскликнула она. Пошла и взяла Тортиллу, которая стояла на ее тумбочке около кровати.

– Выбор чем-то обусловлен? – Ему было не до черепахи.

– Думаю, да.

– Если ты останешься такой, какая ты есть, – самое лучшее. Я этого хочу.

– Надо проверить.

– Лучше запомнить. – Его нельзя было остановить. – Да, запомни, как я подойду к тебе сейчас и что я буду делать с тобой, еще непридуманной.

– Я могу запомнить и то, чего не было. И не помнить то, что было.

– А летать ты не умеешь? – Он обнял ее. Губы…

– Просыпайся, Олег! Давай просыпайся! – услышал он голос Саломеи.

Она склонилась над ним, потрепала по левому уху и провела рукой по груди, животу, ниже живота, почти не коснувшись.

– Пошли, красавец, вставай, беги в ванную, я уже готова. Все нас ждут.

Он почувствовал ее запах, уже знакомый, волнующий, но слов не услышал. Открыл наконец глаза и понял, что в сознании произошел какой-то «обрыв» – вчерашний вечер или, точнее, ночь в памяти не восстанавливались. О Господи! Спрашивать или нет? Она вела себя как ни в чем не бывало. Спокойная, причесанная, в белом костюмчике. Не спрашивать.

– Доброе утро! – Он попытался как-то выиграть время, оглядеться, ничего не понимая. – Ты меня ждешь, что ли? – Он встал с кровати, осознавая, что не стесняется перед ней своей наготы, но ясности по этому поводу не было. «Разберусь», – решил он.

Кругом было море: никаких островов, никаких темнеющих скал вдали – только синяя гладь. Тихо, уже почти солнечно, умиротворенно, но это ощущение никому в голову не пришло.

На завтрак подали нарезанные арбузы, греческую фету, вареные яйца, хлеб, воду и кофе. Не очень большой выбор, особенно если вспомнить вчерашнее пиршество. Кто-то ел, кто-то ограничился кофе. И все помалкивали. Если бы не разноцветные парео у дам и шорты у мужчин, можно было бы решить, что это бизнес-завтрак перед совещанием у шефа, когда каждый думает о том, что шефу уже успели донести, как оправдаться поудачнее и выпросить что-нибудь для себя.

Олег почувствовал женский взгляд. Опять Мари. Это польстило его самолюбию, но он привык к женским взглядам, телефонным звонкам от малознакомых дам, e-mail’ам от всяких встреченных где-то сотрудниц, запискам в ресторанах. «Чем ей Копейкин-то не угодил?» – подумал Олег.

Мухаммед ел второе яйцо.

– Когда ты успел так проголодаться? – вдруг нарушил тишину Сева.

– Мухаммед хороший, – улыбнулась хитрющая Ханна своим прелестным персиковым лицом.

Но Копейкин-то не лыком шит. Нашла дурака!

– Кто еще у нас хороший? – спросил он всю честную компанию.

Никита бросил взгляд на Виолетту. Она сидела с каменной физиономией, даже не пила кофе, который стоял около нее в красивой чашечке. Как перед выступлением, сосредоточилась и сжалась в пружину. Она была в кофточке цвета фуксии и желтых штанишках до колен, похожая на гавайский цветок перед дождем.

– По отношению к себе, окружающим, к человечеству или к Богу? – выдохнула свое сомнение Виолетта. Она постепенно начинала что-то понимать. Не зря же это бескрайнее море вокруг. Как будто всех вытащили из времени, из географии, оставили наедине друг с другом кучку заплутавших, заставили остановиться, отключиться от мирской суеты. Она внутренне согласилась. Если она ухватится правильно, поймут и другие, такие же, как она. Большое решается через частное. Она так устала жить в обороне.

– Начнем с себя, – подхватил Копейкин.

– Предлагаю с тебя. – Олегу тоже стало спокойнее. Арбуз вместе с фетой был великолепен.

– А ты готовишься за человечество отвечать, я так полагаю?

– Сдался я тебе, Копейкин! Я – это не я здесь, пойми. Меня нет. Мари нет.

Он сообразил сейчас, почему Саломея предлагала ему стать женщиной. Взглянул на нее и понял, что желание никуда не делось: хоть среди моря, хоть утром – где и когда угодно. Заметил у нее морщинки около глаз при дневном свете.

– А сам для себя ты есть?

В принципе Сева тоже многое схватил. Он понимал, что лучше быстрее добраться до сути, чем тратить время на объезды.

– У одного из вас имеется, ну, скажем, проблема, – сказал Фил. Загорелый мачо в бежевом. Смотреть на него было одно удовольствие. – Назовем его человек Икс и не будем определять его пол. Штука в том, что по большому счету вы все связаны с этой историей, и нужно бы разобраться.

Виолетта и Саломея встретились взглядами. Что-то между ними пробежало.

– Может, мы и разберемся, почему нет, но, ребята, давайте вы нас не будете больше усыплять своим волшебным газом, или что там у вас. Мы так не договаривались, – сказал Никита Сергеевич.

– Я тоже не согласен, – подхватил Мухаммед. «Значит, я все-таки в своем уме», – успокоился он, но хорошо это или плохо, не понял.

– Может быть, у нас у всех один дедушка? – чуть с иронией предположила Ханна.

– Еврейский, – добавил Мухаммед.

– Или нас в роддоме перепутали? – спросила им в такт Мари. Она была в полосатой тельняшке и зеленом парео, завязанном как юбка, чтобы незаметно выставлять напоказ свои неплохие ножки.