Она и сама не понимала, откуда появились эти внезапные сомнения. Ей ведь так хотелось расстаться наконец с ненавистной девственностью. Кроме того, подворачивалась прекрасная возможность уязвить леди Кэтрин Паджет. Но как ни странно, Блу вдруг охватило щемящее чувство утраты – ведь завтра она проснется уже настоящей женщиной и дни ее детства закончатся. Да, утром она станет совсем другой. А сейчас она даже не может представить, что с ней произойдет. Наверное, такие важные события обязательно сопровождаются каким-то ритуалом. Кто-то должен произнести ей напутствие, кто-то должен произнести слова, которые она запомнит на всю жизнь.

Внезапно Блу столкнулась с Моутоном и уткнулась лбом в его широкую грудь. Подняв голову, девушка в растерянности пробормотала:

– Ох, я так боюсь… – Устыдившись своих слов, она тут же умолкла, ведь дочери Бо Билли не пристало проявлять малодушие.

Моутон осторожно прикоснулся ладонью к ее щеке; его огромные ручищи могли быть необыкновенно нежными.

Тут Блу вдруг увидела ярко освещенную занавеску, закрывавшую вход в хижину Герцога, и вздрогнула всем телом. Черт возьми, да что с ней такое творится? Неужели она готова спасовать перед опасностью? В конце концов, ей предстоит получить удовольствие, а не предстать перед жерлом пушки. Ведь именно этого она и хотела так долго. А Герцог воплощал в себе все то, что ей хотелось бы видеть в своем первом мужчине и что она уже отчаялась когда-либо встретить. Она сама его выбрала. И она желает его. Это будет самый волнующий вечер в ее жизни.

– Пора, – твердо произнесла она, обращаясь скорее к себе, нежели к Моутону, и думая о своей поездке в Англию и о леди Кэтрин.

Гигант взял девушку за руку, указал на стебель дикой розы, а затем коснулся ее волос. Блу кивнула и, сорвав алый цветок, украсила им свои черные локоны. Моутон легонько сжал ее руку, потом скользнул в густые заросли и исчез, растворившись в темноте.

Оставшись одна, Блу в очередной раз вздохнула и осмотрелась. «Но ты должна это сделать», – напомнила она себе. Да, она должна показать леди Кэтрин, что в отличие от нее она, Блу, не боится ступить на английский берег, будучи женщиной. Что же касается Герцога, то он отвечал всем ее требованиям. Она сделала свой выбор, решение принято, и осталось лишь последовать ему. И вообще, почему она так долго раздумывает?

Решительно отдернув занавеску, Блу шагнула в хижину.

На мгновение Блу растерялась, не понимая, куда попала. Если бы не знакомые тростниковые стены, она могла бы подумать, что ее каким-то чудесным образом перенесли туда, где ей еще никогда не приходилось бывать – о таких местах можно было прочитать лишь в книжках Месье.

Вместо соломенного тюфяка, который она ожидала увидеть, Герцог велел доставить сюда кровать, такую же огромную, как у Бо Билли, только с более высокой спинкой, украшенной изящной резьбой. Это роскошное ложе было покрыто красновато-коричневым бархатным покрывалом. Блу с изумлением заметила, что грязный пол хижины скрывал толстый турецкий ковер; его красивый узор составляли два цвета – темно-красный и синий.

Она с удовольствием рассмотрела бы поближе и ковер, и ложе, но ее внимание привлек небольшой столик, на котором стояли свечи. Герцог по какой-то непонятной причине набросил на столик отделанный кружевом отрез дорогой парчи. Конечно же, он допустил оплошность, причем довольно опасную. Ведь свечки могли опрокинуться и поджечь ткань. Шагнув к столу, Блу стала рассматривать фарфоровые тарелки и массивные серебряные и хрустальные кубки. Рядом стоял еще один столик, а на нем – источающие ароматы блюда с едой. И все они тоже были прикрыты кусочками ткани. Должно быть, корабельный повар Герцога сам приготовил закуски, потому что ни на одном из блюд не оказалось знаменитого рагу Черного Днища – его уж не спутаешь ни с чем.

Но закуски нисколько не интересовали девушку; от волнения у нее совсем пропал аппетит. Да, Блу была слишком возбуждена, слишком взволнована, чтобы думать о еде; ей хотелось немедленно приступить к обещанному «ужину», хотелось наконец-то выяснить, что это такое и сумеет ли она получить удовольствие от «ужина»?

– Могу я предложить вам бокал вина?

Блу вздрогнула от неожиданности, когда из затененного угла рядом с кроватью вышел Герцог. Господи, как он был красив! Но можно ли верить собственным глазам? Слишком уж удачно все складывалось. В пламени свечей черные волосы Герцога отливали красным огнем, и Блу заметила, что он сменил платье. Сейчас на нем был темно-красный бархатный камзол, надетый поверх расшитого серебром жилета. Пышное кружевное жабо наподобие того, что носил Месье, украшало его грудь. Волосы же по-прежнему были стянуты шелковой лентой.

– Попробуйте бургундское, мисс Морган. Оно очень недурное, я позаимствовал его из личных запасов одного французского капитана.

Герцог улыбнулся, и девушка судорожно сглотнула; ей казалось, что она не в силах вымолвить ни слова.

– Мисс Морган, так как же?

– Да-да, – прошептала Блу, очарованная тем, как двигались губы Герцога, когда он произносил слова. Внезапно девушка почувствовала, что ноги ее стали точно ватные. «Неужели так бывает со всеми? – подумала она. – И как же другим удается все это пережить? Надо будет непременно спросить у Изабеллы».

Герцог взглянул на нее с недоумением и сказал:

– Мисс Морган, мы с вами говорили о вине. Не хотите ли бокал бургундского?

Но Блу не собиралась терять время на какое-то вино.

– Если вы не возражаете, – вежливо, но твердо сказала она, – я бы предпочла немедленно приступить к «ужину».

«Скорее всего, в такую жару он будет только рад сбросить с себя всю лишнюю одежду», – мысленно добавила Блу; ей не терпелось узнать, как выглядит обнаженный Герцог.

– Как вам будет угодно, мисс Морган.

К ее удивлению, Герцог даже не взглянул в сторону постели. Вместо этого он шагнул к столу и отодвинул стул, затем вопросительно посмотрел на гостью. «Кажется, он хочет, чтобы я села, – размышляла Блу. – Но зачем ему это? Если он сначала хотел поесть, то тогда почему согласился сразу же начать «ужинать»? Может, он чего-то не уловил?»

Девушка нахмурилась и кивнула в сторону кровати.

– Я с нетерпением жду «ужина», – заявила она. Кажется, яснее выразить свою мысль было просто невозможно, и все же Герцог явно ничего не понял.

– Когда вы только пожелаете, – произнес он, глядя на нее все с тем же недоумением.

– Я желаю прямо сейчас. – Блу снова кивнула в сторону кровати. На сей раз ее жест был столь красноречив, что даже самый тупоголовый болван сразу бы понял, что она имеет в виду.

– Мисс Морган, вы только что сказали, что хотели бы поужинать, причем немедленно. Я правильно вас понял?

– Совершенно верно. – Девушка облегченно вздохнула. Наконец-то до него дошло.