стресса сполна, а в конце января решила повторить горнолыжку в Красной Поляне (наконец-то нападал снег), куда на сей раз отправилась вместе со своим тренером по плаванию Люсей. И вот в ту поездку меня снова накрыла моя головная боль.

Люся с состраданием наблюдала, как я воюю по ночам с подушками, неспособная уснуть по многу часов. Она осмотрела и ощупала мои спину и плечи, после чего возвестила, что я, пожалуй, «чемпион мира» по зажатости спины. Ох, и нерадостно же мне было признавать мое чемпионство! Поскольку Люся сама мастерски владела искусством йоги, массажа и остеопатии, она пыталась путём различных упражнений и техник помочь мне унять боль, но я чувствовала себя полностью разбитой, в особенности когда день клонился к вечеру. Больше всего угнетало именно сознание, что все мои проблемы так неожиданно вернулись, а значит – все предыдущее лечение было напрасным или, по крайней мере, малоэффективным. Нередко я просто плакала от боли и бессилия.

К концу января, к моему дню рождения, мы должны были вернуться в Москву, и в аэропорту Адлера, пока мы ожидали вылета, Люся преподнесла мне нетривиальный подарок: она договорилась о моем визите к её знакомой женщине-остеопату, причем поехать я могла сразу же после прилета. Ольга Геннадьевна (так звали моего нового врачевателя) будет меня ждать, во сколько бы я ни приехала, – заверила Люся. Я приняла Люсин подарок с благодарностью. Особую суеверную надежду вызвал у меня тот факт, что мы с Ольгой Геннадьевной были тезками не только по имени, но и по отчеству.

Наш самолёт из Адлера прилетел в Москву в 12-м часу ночи, с опозданием на несколько часов, но Ольга Геннадьевна подтвердила по телефону, что готова меня принять, и прямо из аэропорта я направилась к ней, тогда как Люся отослала мой багаж домой, где его встретил муж.

Ольга Геннадьевна оказалась женщиной лет 60-ти, спокойной, немногословной, с умными внимательными глазами. То, что она делала со мной, уложив меня на массажный столик, напоминало медленную пытку. Ольга Геннадьевна погружалась своими пальцами глубоко в мою шею и спину и в буквальном смысле тянула из меня жилы или, как она выражалась, «расклеивала и растворяла мышцы и хрящи». 30-минутный сеанс был настолько болезненным, что выжал из меня все накопившиеся рыдания и все оставшиеся силы. Позднее я узнала от Ольги Геннадьевны, что ее метод называется по-китайски 无刀手术, wu dao show shu, «хирургическая операция без ножа». И без анестезии, хотела бы я добавить!

Ольга Геннадьевна по сути повторила сказанные ранее Люсей слова о том, что таких сильных зажимов и спазмов мышц шеи и спины, как у меня, она давно не видела. Она говорила со мной строго, и одновременно видно было, что она понимает меня и сочувствует мне, даже когда причиняет мне нестерпимую боль, от которой я стонала и сучила ногами. Я почувствовала к Ольге Геннадьевне какое-то детское доверие, в глубине души понимая, что причиняемая ею боль, наверное, необходима для моего исцеления. Так собака, угодившая в капкан, покорно терпит боль и терпеливо ждет, пока лесник освобождает ее окровавленную лапу.

Ольга Геннадьевна подтвердила, что сможет мне помочь. На мой вопрос, сколько мне необходимо будет у нее лечиться, она сообщила, что лечение продлится не менее полугода. Первым делом, я должна буду ездить к ней две недели подряд ежедневно. Сеанс длится около получаса, в течение которых Ольга Геннадьевна «разрушает» мои затвердевшие мышцы и фасции. Далее двухмесячный перерыв для заживления («Оля, представь, что внутри у тебя все будет в таком состоянии, как после настоящей операции»), и – снова двухнедельная серия «сеансов боли» (это уже мое определение).

Да уж, тогда эти полгода прозвучали для меня, как приговор: я не представляла, что мне предстоит так долго мучиться, чтобы вылечиться. Я изо всех сил хваталась за ускользающую парадигму «быстрого избавления», но весь мой предыдущий опыт неумолимо говорил, что настоящего выздоровления быстро мне не достичь. Забегая вперёд, скажу, что мое лечение у Ольги Геннадьевны продлилось больше года, и даже продолжается и поныне, но в последние месяцы интенсивность и частота моих визитов к ней снизились и носят преимущественно профилактический характер.

Во время всего первого полугодия моего лечения у Ольги Геннадьевны я находилась в глубокой депрессии. Это было связано не только с плохим самочувствием, хотя оно, действительно, было неважным, омрачая каждый день моего существования и в той или иной мере затрудняя работу. Но все-таки главное, что удручало и погружало меня в уныние, – это было оформившееся понимание, что у моей головной боли случилась «вторая волна», а значит – может случиться и третья, и последующие, и что, раз прогнав ее с помощью антидепрессантов и множества других процедур, я не смогла добиться устойчивого результата и полного выздоровления.

Это было в чем-то похоже на возвращение второй и последующих волн коронавируса, которые тоже в свое время спровоцировали депрессию в обществе, поскольку весь мир в глубине души надеялся, что невиданная дотоле болезнь ограничится единственной атакой.

Через какое-то время после начала лечения у Ольги Геннадьевны я снова начала принимать антидепрессанты.

Урок

Проблемы, копившиеся годами – напряжение, мускульное и психологическое, стрессы, невыявленные или недолеченные болезни – не могут быть разрешены одномоментно, и порой нам необходима хорошая встряска, чтобы осознать это и начать, наконец, системно действовать в правильном направлении.

Говорят, что только достигнув дна, можно оттолкнуться и всплыть вверх. Если это действительно так, то, по всей видимости, именно мой кризис и моя глубокая депрессия заставили меня признать необходимость перемен и заложили фундамент устойчивых положительных сдвигов в моем здоровье, физическом и ментальном…

Глава 6. Признание

Всякий раз, когда Ольга Геннадьевна вершила надо мной свое действо, она одновременно внушала мне, что недостаточно только научиться сидеть, стоять, жить в правильной позе, держать прямо спину, шею и голову, делать те или иные упражения. Необходимо, – говорила она, – пересмотреть свое отношение к жизни вообще, научиться контролировать свои чувства, отстраняться от всевозможных переживаний, снизить эмоциональную вовлеченность во все жизненные процессы, будь то радость или недовольство, научиться наблюдению за собой. Наверное, все это можно было бы охарактеризовать популярным в наши дни термином «осознанность», но Ольга Геннадьевна никогда его не употребляла.

А ведь Ольга Геннадьевна, с ее знанием жизни, а не только человеческого тела, смотрела в самую суть! Я и впрямь всегда отличалась высоким уровнем эмпатии, которая была и остается своего рода моей визитной карточкой в общении с близкими и незнакомыми, родными и