то, что он не только не подписал мое заявление об уходе, но и убедил меня обратиться – впервые в моей жизни – за помощью к психотерапевту. Более ранние подобные попытки других близких мне людей никогда не увенчивались успехом. Что же, всему свое время.

Урок

Урок, который я вынесла из этой фазы своей болезни, заключается в том, что не только тело, но уже и психика начинают вести себя агрессивно, когда человек долго игнорирует их сигналы. Я должна была обратить внимание на свое нестабильное эмоциональное состояние гораздо раньше, возможно – вообще еще до того, как заболела коронавирусом. И мне нужно было прислушаться к советам моих близких, которые, по-видимому, уже давно замечали, как я напряжена, и не раз советовали мне обратиться к помощи психотерапевта. Я же не до конца понимала, в чем может состоять эта помощь, поэтому с негодованием отвергала любые такого рода предложения. Впрочем, именно мое невежество частично оправдывает ту мою первоначальную реакцию. Я, во-первых, сама не замечала своего напряжения, а во-вторых, считала психотерапию каким-то измышлением праздных людей.

Отсюда начинается история моих скитаний по врачам, переросшая в процесс моего торга с ними за собственное здоровье, торга особого рода…

Глава 4. Торг

Я ждала от каждого врача однозначных рекомендаций, быстрых рецептов и чудодейственной помощи. Я, казалось бы, была готова на все, на любые усилия, на любые средства, чтобы справиться с болью. Любые усилия, кроме одного: я была не готова меняться, менять свой менталитет, свои психологические установки. Я была убеждена, что моя жизненная позиция тверда и правильна, что как раз подтверждается (добавляла я про себя, не вслух) моими жизненными успехами, не в последнюю очередь – успехами в карьере.

Татьяна Николаевна, Славина психотерапевт, оказалась нарасхват – и неудивительно, если учесть, что народ массово «сдвигался по фазе» на фоне ковида. Записаться к ней на консультацию удалось только на три недели вперед. Но спокойно жить в эти три недели и ждать приема у психотерапевта – который то ли еще поможет, то ли нет – я не могла, и потому продолжила искать помощи у специалистов, доступных на тот момент.

По совету знакомых я обратилась к остеопатам. Сначала мне порекомендовали одного «хорошего» остеопата, потом другого «хорошего» остеопата… Я пробовала их всех: и одного, и другого, и третьего.

Первый из хороших остеопатов, главный врач дорогой частной остеопатической клиники, выслушав мою печальную историю, заключил, что у меня «головная боль напряжения». От него я впервые услышала этот диагноз, а позже узнала, что это определение существует вполне официально.

Доктор уложил меня на массажный столик и начал делать какие-то пассы вокруг моего лба. Через несколько минут – не знаю, был ли это мнимый или действительный эффект – я почувствовала облегчение. А дальше он как будто бы смёл, собрал всю мою боль в какой-то комочек и оттолкнул этот комочек от моей головы, от меня. Я все это время лежала с закрытыми глазами и не знала, выдумываю ли я эти действия или они происходят на самом деле. Но как бы то ни было, моя боль уменьшилась.

В конце консультации доктор сказал мне вот что: «Знаете, ваша головная боль появляется потому, что вы слишком много думаете». Это любопытное заявление прозвучало для меня новым открытием. То есть, несмотря на то, что я, по словами доктора, всегда «слишком много думала», мне никогда не приходило в голову, что можно думать слишком много. Впрочем, тогда я не придала должного значения этому заявлению, а доктор продолжил: «Вам бы надо научиться медитировать». Эти слова снова встретили непонимание с моей стороны. Что такое медитация? Сидение в какой-нибудь неудобной, ну или пускай удобной, позе молча по многу-многу минут? А что в это время делать? А время-то идет! И вообще – а как же дела, жизнь, работа, в конце концов?

В общем, я послушала, но не услышала посыл этого эксклюзивного доктора, однако какое-то время наведывалась на консультации к нему с его магическими пассами, а также посещала врачей лечебной физкультуры в его клинике, поскольку мне всё чудилось, что, дескать, сейчас мы позанимаемся гимнастикой, поправим шею – и с головой все тоже сразу же будет в порядке.

Остеопатия не давала стойкого эффекта, и потому я не ограничивалась только ею. В частности, настало время мне узнать, кто такие алгологи – врачи, специально занимающиеся болью неясной этиологии. Алголога я нашла в известной платной клинике, и мне эта молодая женщина сразу же понравилась. Во-первых, она заверила меня, что необратимых изменений в моем мозге нет, и это была уже сама по себе хорошая новость. Во-вторых, она наклеила мне на заднюю поверхность шеи кинезиотейп – очередное модное новшество, о котором я до тех пор не слыхивала. В-третьих, она прописала мне транквилизаторы, что ознаменовало мою первую встречу с теми самыми таблетками, которых я так страшилась. И наконец, когда я упомянула пассы остеопата, она строго посмотрела на меня и сообщила, что получила свое медицинское образование в парадигме доказательной медицины, и у нее, мол, скептическое отношение ко «всей этой» остеопатии.

Последнее заявление как нельзя больше гармонировало с моим собственным мнением, поэтому своим визитом к алгологу я осталась весьма удовлетворена. Я вынесла для себя твёрдое намерение впредь следовать только тем методам лечения, которые являют собой доказательную медицину. Таким образом, после консультации с алгологом я мысленно сказала «да» таблеткам, физиотерапии, массажу, физическим упражениям и «нет» – духовным техникам и практикам. Тем более что прописанные мне транквилизаторы быстро продемонстрировали эффективность: я получила частичное избавление от сильной боли и, казалось бы, свет забрезжил в конце моего длинного мрачного туннеля.

Конечно, я понимала, что не смогу (и не захочу) сидеть на таблетках вечно, поэтому в ожидании визита к психотерапевту Татьяне Николаевне я все же не переставала перебирать методы достижения более стабильных положительных результатов. Я пробовала все или почти все рекомендации своих друзей и знакомых, врачей, спортивных тренеров, а также то, что находила в открытых источниках.

Я, в частности, возобновила свои походы в бассейн и решила, наконец, научиться плавать правильно, с чем и обратилась к давно знакомой мне тренеру Люсе, которая с великим энтузиазмом и терпением взялась за наши занятия. На протяжении нескольких предыдущих лет я посещала один и тот же бассейн, где Люся была самым опытным тренером, и, занимаясь с другими, она нередко с беспокойством поглядывала, как я по сорок минут плаваю своим доморощенным «сочинским брассом» (ее