Старинный резной стол ручной работы, пестрые дагарские ковры на стенах, изображающие значимые события в истории королевской семьи аль-Шариф, высокие круглые потолки…

Каждый раз, входя в этот зал, принц испытывал чувство, словно его кладут в гробницу. Каждый окружающий предмет давил на него, лишая воздуха.

Не говоря уже о том, что он просто не мог смотреть на родителей. Кивнув им по очереди, принц присел в кресло. Их присутствие было ему тяжелее стальных оков.

Мать спрашивала о том, как он провел день, и получала односложные, короткие ответы.

Ужин королевской семьи. С каждым разом все труднее и труднее. Так было всегда, даже до постигшей их трагедии. Но после возвращения принца стало совсем невыносимо.

— Где принцесса Зохра? — спросил король-отец.

Принц нахмурился.

Они были женаты уже две недели. Две недели бесконечных политических обедов и ужинов, торжественных появлений на публике. Но именно Зохра своим присутствием сглаживала отношения между принцем и окружающим миром. А главное, между ним и его родителями. Да, она была не той женой, что умеет молчать.

Ее вопросы о церемониях и государственных делах, ее попытки сдержать свой крутой нрав и острый язык — впрочем, не всегда успешные — сами по себе стали каждодневным ритуалом. Сейчас король спросил, где принцесса Зохра. Знал бы он, как принцу не хватает ее рядом.

— Принцесса Зохра заканчивает свадебный ритуал и через минуту будет с нами, — ответила королева Фатима.

Снова неуютное молчание. Айан переминался в кресле, не в силах оставаться с ними ни секундой дольше.

— Можем мы начать ужин? — спросил он.

— Нет, — отрезала мать. Столь резкий ответ означал, что она полностью вошла в королевский образ. Сколько он помнил себя, свою сестру и брата, это всегда раздражало их больше всего.

Не меньше десяти слуг одновременно вошли в зал. Они несли к столу пустые стеклянные бокалы и миниатюрные ложечки.

Откинувшись на спинку кресла, Айан обратился к матери. Алчное любопытство съедало его, пальцы беспокойно бегали по подлокотникам.

— Что за ритуал, мама?

— Каждая невеста в семье аль-Шариф должна приготовить десерт для семьи, — недовольно отвечала королева. — Не знаю как, но Зохра оттянула этот момент до последнего.

Айан ухмыльнулся. Он представил, в какой ярости сейчас пребывает его жена.

— Но почему вся дворцовая прислуга здесь?

Королева взглянула на вход в зал, линии ее губ вытянулись в тугую ровную линию.

— Прислуга желает отведать десерт вместе с нами, принц Айан. Это вековая традиция, означающая, что не только мы, но и слуги приняли избранницу в нашем дворце.

Принц Айан откашлялся. Он понятия не имел, умеет ли сийадская принцесса готовить. Любопытство и раздражение одновременно снедали его. Следующие два часа обещают много интересного.

Зазвучали фанфары, и в зал вошла Зохра. Взбудораженная армия прислуги проследовала за ней к столу. Заметив волнение в ее взгляде и тонкую пленку пота на лбу, Айан вдруг почувствовал свою ответственность. Он понял, что значит выражение ее лица. Молодая принцесса была готова провалиться сквозь землю, только бы не находиться сейчас здесь. В руках она несла старинную серебряную чашу. Помнится, принц видел ее когда-то в детстве. Позади такие же чаши несли повара. Но если Зохра направлялась к столу, то повара принялись расставлять чаши вдоль длинных диванов, где ожидала остальная прислуга.

Оглушительную тишину нарушил звонкий голос королевы:

— Принцесса Зохра, поставь чашу перед принцем Айаном.

Нежелание Зохры повиноваться явственно читалось на ее лице. И все же она сделала, что от нее просили. Из чаши доносился запах чего-то сладкого и… пережаренного.

Айан заглянул внутрь. Увидев содержимое, он ахнул. Тот же звук изумления издала и королева, в то время как король закашлялся. На дне чаши лежало коричневое нечто, совсем не похожее ни на один из известных десертов.

Как ни странно, но принц ощутил, что гора упала с его плеч. Он поднял голову и посмотрел на мать. Лицо королевы было нахмурено. Казалось, содержимое чаши повергло ее в шок. Айан едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться.

Отовсюду доносился неясный шепот. Странный десерт удивил прислугу не меньше, чем королеву. Не в силах бороться с собой, Айан посмотрел на Зохру. Их взгляды встретились.

— Что же это, принцесса? — спросил он.

Злобы в карих глазах Зохры хватило бы, чтобы испепелить весь этот зал вместе с гостями.

— Это халва, принц Айан.

Угроза в ее голосе не осталась незамеченной.

— Хотите сказать, что это морковь с орешками? — уточнил принц.

— Именно так.

Поудобнее устроившись в кресле, Айан посмотрел на отца, сидящего во главе стола. Увидев недовольство в глазах старика и его искривленный от возмущения рот, Айан потерял самообладание.

И рассмеялся.

Он хохотал так, что все тело его сотрясалось. Из глаз принца текли слезы, живот скрутило. Но он был не в силах остановиться. Казалось, его тело давно забыло, как смеяться. Все вокруг, в том числе и король с королевой, смотрели на хохочущего принца сначала в изумлении. Но потом и каждый из них оказался не в силах сдержать невольный смешок.

Каждый раз, когда принц смотрел на отца, это начиналось снова. Вытирая обильные слезы, он пытался что-то сказать, но получалось с трудом.

— О Аллах, — говорил он и снова заливался смехом. — Это похлеще, чем когда Амира готовила… — Принц закашлялся.

— Лукум, — закончила королева-мать. — Амира готовила его в свой двадцать первый день рождения.

Всем сердцем радовался Айан улыбке своей матери. Впервые за столько лет ее лицо не было омрачено воспоминаниями о дочери.

— Она тоже ненавидела все это, — сказал отец, глядя на Зохру с той же редкой улыбкой. — Азиз и Айан еще долго вспоминали ей этот лукум.

— Королева Фатима, — обратилась Зохра к свекрови. Ее звонкий голос едва был слышен на фоне общего смеха. — Кто, вы сказали, должен первым отведать десерт?

Через смех Айан отмахивался руками:

— Не-е-ет.

— Твой муж, принцесса Зохра, — ответила королева уже без улыбки.

Зохра залезла в чашу серебряной ложкой и отломила кусочек обугленной халвы.

— Традиции, несомненно, нужно чтить, не так ли? — обратилась она к собравшимся.

Возгласы одобрения и смех раздавались из всех углов огромного зала.

— Вы правы, как никогда, — заключил король-отец, не сдерживая хохот.

Понимая, что попался, Айан поднял глаза на Зохру и послушно открыл рот. Взор ее красивых карих глаз сиял победой.