В конце концов, отчаявшись, я разыскал инспектора Бадгворта.Выслушав меня, он помрачнел.

«Думаю, дело нечисто, — проговорил он. — Естьздесь несколько подозрительных субъектов. Видали Келвина, хозяина „Трехякорей“?»

Я ответил, что да, имел такое удовольствие.

«А вам известно, что он только четыре года как вышел изколонии? Оскорбление действием».

Я ответил, что нисколько этим не удивлен.

«Насколько я понял, здешние жители считают, что ваш приятельслишком любит совать нос в чужие дела. Единственная надежда на то, что докрайностей не дошло».

Мы продолжили поиск с удвоенным рвением. Только к вечерунаши усилия были вознаграждены. Мы обнаружили Ньюмэна в глубокой канаве вдальней части его собственного имения. Он был крепко-накрепко связан по рукам иногам, во рту торчал скомканный носовой платок.

Он совсем обессилел и все стонал от боли. Только после того,как ему растерли запястья и лодыжки и дали глотнуть виски, он смог рассказать,что с ним произошло.

Прошлым вечером около одиннадцати часов он вышел пройтись.Прогулялся немного вдоль обрыва и вышел на то место, которое из-за большогоколичества пещер называют «Убежищем контрабандистов». Там он заметил несколькихчеловек, выгружающих что-то из маленькой лодки, и спустился взглянуть, в чемдело. Груз, по-видимому, был тяжелым, и его с трудом волокли в одну из самыхдальних пещер.

Ньюмэн заинтересовался. Стараясь оставаться незамеченным, онподобрался поближе, пытаясь угадать, что именно они тащат. Потом кто-то крикнул— явно кого-то предупреждая, и тут же на него навалились два дюжих типа. Ониизбили Ньюмэна до потери сознания. Когда он пришел в себя, то обнаружил, чтолежит в грузовике, который куда-то мчится, подпрыгивая на многочисленныхрытвинах и ухабах. Он был уверен, что его везут в деревню, и глазам своим неповерил, когда автомобиль свернул в ворота его собственного дома. Здесь егопохитители, пошептавшись друг с другом, вытащили его и бросили в глубокуюканаву, где искать человека никому и в голову не придет. После этого грузовикукатил. Ему показалось, что выехали они в другие ворота, через те, которые начетверть мили ближе к деревне. Он не мог описать нападавших, понял только, чтоэто были моряки и, судя по говору, корнуоллцы.

Инспектор Бадгворт встрепенулся.

«Будьте уверены, тут-то они и запрятали золото! —воскликнул он. — Достали с затонувшего корабля и держат где-то в укромнойпещере. Знают, шельмы, что мы уже обыскали все пещеры в „Убежищеконтрабандистов“ и теперь идем дальше. Вот, видно, и перетаскивали свое добро впещеру, где мы уже побывали. Знают ведь, что второй раз мы туда уже не сунемся.Теперь пиши пропало: мистер Ньюмэн застукал их как минимум восемнадцать часовназад, а значит, у них было достаточно времени, чтобы замести следы.Сомневаюсь, что мы теперь что-то найдем».

Тем не менее инспектор срочно организовал поиски: очевиднобыло, что золото действительно у кого-то из местных воришек, которые егоперепрятали. Но у него не было и намека на месторасположение нового тайника.

Одна зацепка, впрочем, все же была. Он сам навел меня на нееследующим утром.

«По этой дороге редко проезжают машины, — объяснялон, — поэтому в нескольких местах мы обнаружили четкие следы шин. Один изпротекторов поврежден и оставляет очень характерный отпечаток. Вот смотрите:здесь похитители вашего друга заезжали в ворота, а здесь, — показал ончуть приметный след у других ворот, — выезжали. Рисунок тот же. Так чтоникаких сомнений, — это та самая машина, которая нам нужна. Выспрашиваете, зачем они выехали через дальние ворота? Мне кажется, этосовершенно ясно: возвращались в деревню. А в деревне собственные грузовики естьу двоих — от силы троих. Причем один у Келвина, хозяина „Трех якорей“.

«А кем Келвин был раньше?» — спросил Ньюмэн.

«Забавно, что вы об этом спросили. Водолазом».

Мы с Ньюмэном переглянулись. Головоломка, казалось,разрешалась сама собой.

«Вы не видели Келвина среди тех, кто разгружал лодку?» —спросил инспектор.

Ньюмэн покачал головой:

«Боюсь, не смогу ответить. Я и понять-то толком ничего неуспел, не то что разглядеть».

Инспектор любезно разрешил мне пойти с ним к «Трем якорям».Гараж находился в переулке, главный вход был заперт, но, свернув на аллейку, мыобнаружили маленькую дверь, оказавшуюся незапертой. Поверхностного осмотра шининспектору было достаточно.

«Клянусь Юпитером! — ликовал он. — Вот же она, тасамая отметина, на заднем левом колесе. Ну, мистер Келвин, теперь вам точно невыкрутиться».

Рэймонд Уэст смолк.

— Ну? — нетерпеливо потребовала Джойс. — Покачто я не вижу тут ничего загадочного… Вот если бы золота не нашли…

— Его и не нашли, — сказал Рэймонд. — ИКелвина, естественно, тоже не посадили. Не по зубам он им оказался, как японимаю. Просто не представляю, как он выкрутился. Разумеется, на основанииулики — отметины на шине — его тут же арестовали. Но произошла неожиданнаяосечка. Прямо напротив въезда в гараж находился коттедж, который на лето снялаодна дама-художница.

— Ох уж эти дамы-художницы! — рассмеялась Джойс.

— И не говорите! Ну вот, так совпало, что она нескольконедель болела, и поэтому к ней приходили две сиделки. Та, что дежурила в ночнуюсмену, всю ночь просидела у окна в кресле. Шторы были подняты, и она клянется,что не могла не увидеть автомобиль, выезжающий из гаража. Но в ту ночь она егоне видела.

— Что ж с того? — фыркнула Джойс. — Заснуланебось. Они всегда спят.

— Такое, в общем, действительно случается, — началмистер Петерик, — но мне представляется, мы принимаем на веру факты, дажене поразмыслив над ними как следует. Прежде чем принимать к сведению показаниясиделки, следует убедиться в их добросовестности. Не люблю я так кстатипоявляющихся алиби. Есть в них что-то… сомнительное.

— Имеются также показания художницы, — продолжалРэймонд. — У нее были сильные боли, и она тоже практически не спала. Иобязательно услышала бы, если грузовик действительно выезжал: мотор у негоочень мощный, а ночью после бури было особенно тихо.

— М-да, — хмыкнул священник. — Это,несомненно, подтверждает показания сиделки. А у самого-то Келвина было алиби?

— Он заявил, что в десять вечера лег спать, чтоподтвердить или опровергнуть никто, разумеется, не смог.

— Да спала ваша сиделка, — снова вмешаласьДжойс, — и больная тоже. Больным всегда кажется, что они ночь напролет несомкнули глаз.

Рэймонд Уэст вопрошающе посмотрел на доктора Пендера.