и который, не отказавшись от своего зловерия, научился только скрывать его в неопределенных выражениях[166]. Здесь-то объяснилось, к чему стремились все предшествующия усилия собора – низложить Афанасия.

Но Афанасий нашел себе защитника в Государе. Правда, и Константин, по внушенным ему от приверженцев Евсеевых невыгодным понятиям об епископе александрийском, сначала – никак не хотел принять его к себе; но, узнав, что творилось на соборе в Тире, выслушал лично просьбу гонимаго, и охотно согласился на нея. Афанасий просил, – как и на соборе тирском в последнем объявлении, поданном епископами египетскими, – чтобы Государь дал ему возможность оправдаться во всех винах, в его присутствии и пред самими обвинителями. Константин, в сильных выражениях порицая действия собора, предписал немедленно всем членам, составлявшим его, явиться в столицу, – «чтобы вы, – писал Государь, – показали самым делом чистоту и справедливость своего суда при мне, который, – чего и сами вы не отвергнете, – есмь искренний служитель Божий»[167].

Но из требуемых епископов явились в Константинополь только отъявленные враги Афанасия: два Евсевия[168], Феогний, Патрофил, Урзаций и Валент; прочих они распустили по епархиям, и, представ Государю, не осмелились повторять обвинений по делам Исхира и Арсения, но взвели новую клевету на Афанасия: будто он угрожал воспрепятствовать подвозу хлеба в новую столицу из Александрии[169]. «Как могу я это сделать, – возражал Афанасий, – я – человек частный и бедный?» «Нет, – отвечал Евсевий никомидийский, – Афанасий человек сильный, богатый, и его на все достанет»[170]. – Чтобы понять всю важность новой клеветы, взведенной на Афанасия, надобно принять во внимание, что Константин Великий, основав новую столицу на Востоке, и заботясь об усилении ея населения и о средствах к ея содержанию, переменил назначение флота, который доставлял прежде хлеб из Египта в Рим для раздачи нуждающемуся народу, и предоставил впредь пользоваться этою милостию Константинополю[171]. До восьмидесяти тысяч мер раздавалось народу хлеба ежедневно[172]. Итак, задержание хлеба, следующаго из житниц египетских, если бы только было возможно по характеру и средствам Афанасия, даже одно разглашение в народе о таком умысле могло угрожать возмущением столице. Обвинители думали, – как пишут епископы египетские, – этою клеветою подвергнуть Афанасия смерти[173]. Но Константин назначил ему изгнание в Галлию. – Что же обещанное разсмотрение жалобы Афанасиевой в присутствии обвинителей? Ужели, после многократных опытов дознанной клеветы, Константин поверил голословному обвинению врагов Афанасиевых, которых крайность вынуждала на все? Для разрешения этих вопросов нельзя ничего лучше привести, как слова сына Константинова, Константина, который возвратил Афанасия из изгнания. Он пишет, что отец его Константин только на время послал его в Галлию, чтобы удалить от врагов, угрожавших его жизни; что он намерен был возстановить Афанасия на его престоле, и только скорая смерть воспрепятствовала исполнению этого намерения[174]. Сам св. Афанасий верил искренности этих слов[175], хотя и считал свое заключение знаком гнева Константинова[176]. – В самом деле, сколько ни старались торжествующие свою победу ариане занять престол александрийский кем-нибудь из своих единомысленников, но при св. Константине не могли того сделать. Он с угрозою каждый раз останавливал такое покушение[177]. Желая мира Церкви, он вскоре изгнал и Иоанна, мелетианскаго епископа, не смотря на то, что он был принят собором тирским[178].

Итак св. Афанасий отправится в отдаленную Галлию, а Арий, по грамоте собора иерусалимскаго, возвращается в Александрию. Так мудрено бывает иногда решить, которым путем идет правый, которым – неправый! – Но Господь изведет яко свет правду праведнаго, и судьбу его яко полудне. – В Александрии Ария не приняли. Его появление здесь произвело одни смуты и волнения[179]. Здесь хорошо понимали цель всех предшествующих насильственных действий, которых свидетелями была большая часть епископов египетских. Здесь видели, как депутаты собора тирскаго производили изследование по делу Исхира; и хорошо понимали, какия оскорбления нанесены были ими православным в самой Александрии. Хотя пастыря с ними и не было: но любовь к нему хранила чистоту их веры. «Изгнание Афанасия, – пишут епископы египетские, – было нашим изгнанием; с ним мы все почитали себя самих изгнанными»[180]. В собраниях молитвенных возглашались молитвы о возвращении Афанасия[181]. Дух Афанасия жил здесь; наставления его – блюсти веру, утвержденную св. Отцами Собора Вселенскаго, сохранились в живой памяти.

Не задолго до удаления Афанасиева из Александрии, по приглашению епископов, приходил сюда из своей пустыни пр. Антоний, чтобы разсеять клевету, распространяемую арианами, будто он в единомыслии с ними. Явившись среди многолюднаго города, восьмидесятилетний пустынножитель, пред которым благоговели не только христиане, но и язычники, дал торжественное исповедание своей веры, называя ересь Марианскую предтечею антихриста. «Сын Божий, – говорил Антоний, – не есть тварь, и не из сущих, но присущное Слово и Мудрость Существа Отчего. Не имейте общения с нечестивыми арианами. Если соблюдаете благочестие, то вы – христиане: а те, именующие Сына Божия и Слово, сущее от Отца, тварию, ни чем не различаются от язычвиков, потому что служат твари паче создавшаго Бога». И когда потом Антоний намерен был возвратиться в свою пустыню, оставив сильное впечатление в жителях Александрии своим словом, чудесами и даже видом своим, – сам Афанасий провожал его торжественно из города[182]. – И теперь Антоний, из глубины пустыни своей, обращался к Константину в письмах с просьбою о возвращении Александрии Святителя Божия, Афанасия, хотя и имел успеха; потому что Император, ничего так не желая, как мира, не хотел переменить своего решения, – также как не уважил и прошения клира александрийскаго, ходатайствовавшаго за своего Архипастыря[183].

Другой знаменитый подвижник египетский, пр. Пахомий, говорил о св. Афанасие ученикам своим: Когда поставлен был Афанасий в епископа, то недобрые люди не одобряли определения Божия, над ним совершившегося, указывая на молодость его лет, и покушались разделить Церковь Божию. Но мне Дух Св. сказал: Я воздвиг его, как, столпа и светильника Церкви. Много скорбей и оклеветаний человеческих ждет его за благочестивую веру во Христа. Но победив все искушения, укрепляемый Им до конца, он возвестит истину Евангельскую Церквам[184].

Так епископы и клир, иноки и миряне, соединяясь в уважении и любви к своему архипастырю, охраняли чистую веру от приражений нечестия.

Отвергнутый Церковию александрийскою, Арий возвратился в Константинополь. Друзья его решились здесь торжественно ввести его в церковь, и с ним совершить священнодействие. Св. Александр, епископ