— Последний месяц? — изумился Ильинский, — Не будете спрашивать про 12 апреля?

— Буду, — решительным голосом проговорил Страхов, — но сейчас спрашиваю про последний месяц.

— Я делал ремонт в ванной у бабушки и работал на стройке, — закатив глаза наверх, припоминал подозреваемый.

— Сам ремонт делал? — холодно уточнил Страхов, делая размашистым почерком записи в своей разлинованный блокнот.

— Да, — скромно кивнул он и пояснил, смущаясь, — бабушке стало труднее двигаться, я хотел поменять ванну на душевую кабину и выложить плитку со специальным покрытием, которое бы не скользило.

— Вы с бабушкой в хороших отношениях? — продолжил Страхов, холодно и отстранено, — Слушание будет не перед присяжными, поэтому мне не нужно будет разглагольствовать. Но знать я вас должен лучше, чем вы сами себя знаете.

Ильинский понимающе покачал головой и мягко произнес:

— Мама умерла несколько лет назад, и мы с бабушкой остались друг у друга одни.

Страхов оторвал взгляд от бумаг и внимательно присмотрелся к клиенту. Ильинский, почувствовав на себе взгляд адвоката, залился краской, поежился и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, вернулся в состояние покоя.

— Как вы считаете, почему вы стали подозреваемым? — спросил Страхов, не отводя глаз.

Антон пожал плечами и сделал предположение:

— Мама с бабушкой всегда ссорились. Соседи считали, что это из-за квартиры, но это были из-за маминого парня. Она жила с новым мужчиной.

— Они решили, что ты, как и мама, хотел получить бабушкину квартиру? — уточнил Страхов, вернувшись к записям.

— В общем, да, — согласно кивнул он.

— А что бабушка им говорила?

— Она вообще не любит разговаривать с людьми, — тихо ответил Ильинский и тепло добавил, — Она не терпит осуждения, она очень ранимая. Да и мамина болезнь беспокоила её больше, чем сплетни соседей.

— Чем мама болела? — спросил Страхов.

— Рак груди.

— Мне жаль, — содрогнувшись, вполголоса проговорил Страхов.

— Это жизнь, — спокойно сказал Ильинский, и влажные глаза его ярко заблестели.

— Так спокойно реагируешь на смерть матери… — с подозрением заметил Страхов.

— Вас это пугает? — спросил Антон, затем посмотрел в глаза своего адвоката, и его осенило, — А, — протянул он и наивно-детски улыбнулся. — Вы не верите в Бога.

— Я верю в закон и этику, — твердо ответил Страхов, — Мои настольные книги не Библия, а Кант и Гегель, — пояснил он и посчитал нужным прибавить, — Я ни за и ни против веры, мне она просто не нужна.

— Если вы адэпт трудов Гегеля, то вы наверняка знаете, что является центральным понятием в его религии.

Страхов, знавший, что лучше отвечать на вопросы клиентов, поддерживая игру, чем вступать с ними в идеологические споры, не обратил внимание на манипуляцию терминами и, сохранив невозмутимый вид, ответил:

— Абсолютная идея — Мировой дух.

— И эти идеи в своей сущности не далеко ушли от всех религий, — развел руками Антон, и лицо его озарилось улыбкой, — Если бы вы читали ведические тексты, то видели бы это ясно. «Мною пронизана вся эта Вселенная. И все существа пребывают во мне».

Страхову сразу стало понятно, откуда берется спокойствие клиента, и что в сущности есть его учение. Одного он не мог допустить — чтобы философия приравнивалась к религии.

— Хотите сказать, что мировой дух — то же самое, что Бог? — теряя спокойствие, переспросил он.

— Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.

Страхов замолчал, задумавшись, и уставился на клиента испытующим взглядом. Ильинский встрепенулся и поспешил пояснить свои слова, не желая быть неправильно понятым. Видимо, это был не первый случай, когда его слова получали неверное истолкование, и искажался вложенный в них смысл.

— Абсолютный дух отчуждает себя в виде окружающего мира, природы и человека. А затем, после отчуждения через мышление и деятельность человека, закономерный ход истории возвращается снова к самому себе. Это тоже самое, что Кришна говорит Арджуне на Курукшетре.

— Возможно я слишком мало знаком с этими учениями, чтобы сейчас с тобой поспорить, — смягчившись, сказал Страхов, желая вернуть разговор в конструктивное русло.

— «Ведь только деятельностью Джанака и другие достигли совершенства. Ты должен действовать, имея в виду благо всего мира», — продолжил Ильинский, — Подобно этому в своей онтологии Гегель говорит о человеке. Сознание каждого человека — это частица Мирового духа. Именно в человеке мировой дух приобретает волю, личность, характер, индивидуальность. Через человека мировой дух воплощается и может действовать на благо всего мира.

Речь клиента не тронула закрытое сердце Страхова, но разбудила его беспокойный и мятущийся ум. Он на мгновение потерял над собой контроль и язвительно произнес:

— А возможная смерть бабушки тебя также не беспокоит?

Страхов замер, ужаснувшись холодного звука собственного голоса. Антон хотел было начать говорить много и по делу, но один только взгляд на адвоката дал ему понять, что не стоит тратить слов.

— Зачем же вы спрашиваете, если не хотите слышать ответ? — улыбнувшись, спросил он и умолк.

Страхов принес извинения за свои слова, задал еще несколько вопросов, чтобы собрать недостающие факты, и попрощался с клиентом, пообещав приехать в больницу, чтобы проверить состояние бабушки и всех пострадавших.

Он отправился в горевший дом, чтобы поговорить с теми, кто знал подозреваемого. Дом находился близко к месту, где он жил, и Страхов удивился, как они с Наташей не заметили случившегося ночью пожара.

Он приехал к дому и, вынув из кармана пиджака удостоверение, позвонил в случайно выбранную квартиру. Ему ответил сиплый мужской голос и пригласил подняться в квартиру для подробного разговора. Страхов распахнул железную дверь и прошел по узкому неосвещенному коридору. Все стены были покрыты толстым слоем черной копоти, одной двери на первом этаже совсем не было, и Женя догадался, что это квартира Зинаиды Степановны. Он поднялся на третий этаж в двадцать шестую квартиру, хозяин которой и пустил его в дом. Дверь была уже приотворена, но все еще закрыта на цепочку, и через узкую щелчок выглядывал сплющенный рыхлый мужской нос.

— Вы адвокат? — послышался тот же сиплый высокий голос из-за прикрытой двери.

Страхов просунул удостоверение через щелочку.

— Входите, — глухо