вышло, — объяснила она.

Страхов ахнул и откинулся на спинку стула, подняв руки к небу.

— Это была лекция по античной литературе! — воскликнул он и взялся за голову, — На основании чего ты бы сделала эти выводы?

Наташа состроила деловитую физиономию и начала перечислять, поочередно загибая изящные тонкие пальцы правой руки:

— На основании предоставленных неопровержимых фактов. Первое, ты два часа сидел ради меня на лекции во вторник в шесть вечера. Второе, ты слушал внимательно и даже что-то понял, значит, способен понять и оценить литературу. Это было для меня очень важно.

— Но ты же не пошла со мной после этого на свидание, — протестующе простонал Женя, негодуя от хода мысли своей избранницы.

— Это еще одна проверка, — пожала плечами Наташа и прибавила, — Ты дождался выходных и пошел со мной на свидание, а значит, ты был готов к чему-то серьезному. Мне уже не двадцать пять.

— А двадцать девять! — перебил Женя, и его губы растянулись в улыбке.

Наташа затихла, и на ее щеках заиграл легкий румянец. Два смущенных глаза робко и нежно выглядывали из-под пушистых ресниц. Страхов наклонился к ней ближе и взял ее за руку, приготовившись внимательно слушать.

— У меня уже не было желания встречаться с кем-то, кто не относится ко мне серьезно, — закончила Наташа.

— А я серьезен? — шепотом спросил Женя, на губах его заиграла улыбка.

— С ума сойти! — взмахнула руками Наташа, отводя глаза в сторону, чтобы не поддаться очарованию Страхова, — С судьей ты так же разговариваешь? Поэтому дела выигрываешь?

Страхов, довольный таким ответом, откинулся на спинке стула, положил голову на левую руку, спрятав за ладонью счастливую улыбку, и жадно уставился на Наташу.

— Я даже начала ревновать тебя к Вадиму Юрьевичу. Ты слишком часто у него бываешь, — едва обиженно произнесла Наташа.

Женя задумался о том, что он уже три дня не был у профессора, хотя планировал приехать к нему. Он мысленно перебрал все дела на завтрашний день, чтобы найти час на посещение университета.

— Вовсе нет, — отмахнулся он, прервав свои размышления.

— Вовсе да, — настойчиво проговорила Наташа.

— Нам просто есть что обсудить, — пояснил Страхов и так широко развел руками, что чуть не сбил с ног подходившего к ним официанта с бутылкой вина.

Официант, привыкший к неуклюжим гостям, ловко изогнулся, приняв вид буквы с, и удержал в руках поднос с бокалами и вином.

— Вино? — удивилась Наташа, — Ты же знаешь, что я его не люблю.

— Просто клише праздника, — растерялся Женя.

— А какой сегодня праздник? — с любопытством спросила она.

— Я хочу сказать тебе, что.. — Женя снова замялся, ожидая, когда официант отойдет от их столика, и дождавшись, продолжил дрожащим от волнения голосом, — Ты знаешь, что я тебя люблю.

Наташа, уже почувствовавшая намерение Жени, не могла скрыть счастливую улыбку, кроме того видеть Страхова, сурового и уверенного мужчину, смущенным и не способным найти подходящие слова, ей было до безумия приятно.

Страхов же, забывший отрепетированную речь, почти вспомнил первую фразу, но телефонный звонок сбил его с мысли. Он поднял телефон, увидел имя Анны Владимировны и изменился в лице.

— Кто это? — встревоженно спросила Наташа.

— Это Анна Владимировна, — нехотя ответил он, — Вова пропал, она очень переживает. Я обещал его найти.

— Они не обратились в полицию?

— Обратились, но ты же знаешь, что они не будут искать его так, как буду искать его я.

— Почему именно ты? — протестуя, воскликнула Наташа.

— Он мой друг.

— Он наркоман, он пытался подсадить на наркоту моего брата.

— Ты сказала, что мы не будем больше из-за этого ругаться.

— А ты обещал, что оставишь его в покое! — в сердцах прокричала Наташа и испуганно посмотрела по сторонам, проверяя, не привлекла ли она слишком много внимания к себе, — Но вот он ты, стараешься найти его и спасти, опять. А он где-то плюет на твою заботу, опять. Оставь его одного.

— Его родители беспокоятся. Я его единственный друг, — отчаянно пытался объяснить Женя.

— Интересно, почему, — злобно проворчала Наташа.

— Я не могу его оставить, — вполголоса проговорил Страхов и умоляюще взглянул на нее.

Наташа не сжалилась над ним, а продолжила еще с большим напором:

— Но он может тебя оставить. Слушай, так не пойдет. Ты все время кого-то спасаешь. В ущерб себе. И так будет всегда, потому что мир такой — он всегда нуждается в помощи, в спасении. Всегда найдется что-то или кто-то, кого ты поставишь выше себя, меня, ребенка.

— Ребенка? — вздрогнув и округлив глаза, переспросил Женя.

Наташа вздохнула и, закрыв руками глаза, прошептала:

— Я не хотела так говорить. Я думала, что сегодня будет праздник…

— У нас будет ребенок? — ошеломленно проговорил он, впившись глазами в Наташу.

— Да, — кивнула она и, выйдя из-за стола, сказала, — Спасибо за вечер. И пока все это не изменится, и я не буду знать, что между миром и семьей ты выберешь семью, я говорю тебе нет, — она кинула взгляд на сжатую в руке Жени красную коробку, — Я не выйду за тебя замуж.

— Наташа, стой, — прокричал Страхов, бросившись следом за Наташей, но она не остановилась и даже не обернулась, и он решил дать ей уехать туда, куда она хочет уехать.

Страхов вернулся домой один, спрятав в кармане пиджака коробочку с обручальным кольцом. Он включил всех во всей квартире, чтобы не чувствовать себя одиноким, вышел на балкон и достал из-под подоконника давно забытую Вовой пачку сигарет. Он повертел в руке картонную коробку в бесцветной пленке и посмотрел вниз, услышав женские крики, доносящиеся из стоящего рядом общежития. На крыльце стояли две женщины и о чем-то громко спорили, а рядом на каменных ступеньках лежал пьяный мужчина в зимнем рваном пальто из шерсти, которое было ему велико. Они невнятно выкрикивали слова, призванные оскорбить достоинство собеседника, и лихо размахивали руками. В какой-то момент одна из женщин, потолще и пониже, бросила на землю тяжелую клетчатую сумку, которая висела на ее плече, и, в одно резкое движение допрыгнув до