Только этот факт и сдерживал меня, и не позволял скатиться в истерику.

«Да, вы не ослышались — истерику. Потому что, появление в нашей жизни Севастьянова — это было подобие того, словно у меня выбили землю из-под ног. Я теперь, всего лишь няня! Боже, это не просто унизительно, это… это ужасно! Но ради Дианы и того, чтобы быть рядом с ней, я готова на всё. Конечно, я мечтала, что Севастьянов всего лишь оплатит малышке операцию и на этом всё, он благополучно забудет о ребёнке и продолжит жить своей идеальной жизнью со своей идеальной женой в своём идеальном доме, а о нас больше никогда и не вспомнит…

Но это была лишь мечта, мой идеальный вариант развития событий, которому не суждено было сбыться».

Автомобиль въехал на территорию дома, и водитель заглушил мотор.

— Приехали, — сухо произнёс Макар, будто я и сама этого не поняла.

Навстречу вышла тучная пожилая женщина в опрятной униформе и произнесла, когда Севастьянов вышел из машины:

— Макар Демидович, ваша супруга, Инесса Борисовна, просила вам передать, как только вы вернётесь, что она сегодня прокачивает чакру Аджну и открывает «третий глаз» и просила вас не шуметь, и не беспокоить её.

— Нина, пусть она открывает хоть «десятый глаз», мне всё равно, но сейчас иди и скажи ей, чтобы немедленно спустилась в гостиную. И пока ты не ушла, познакомься, это моя дочь – Диана.

Севастьянов взял на руки Диану. Я следом выбралась из автомобиля и встала рядом с ними. Малышка тут же юлой завертелась в руках мужчины, начала вырываться и тянуться ручками ко мне, скорчив рожицу, словно Севастьянов был самой отвратительно букашкой на свете, и несчастной малышке, пришлось оказаться на руках этой противной бяки.

Макар отдал Диану мне.

— А эта молодая девушка — её тётя и заодно няня – Наталья Александровна. Приготовь для них комнату и оповести всех слуг. С этого дня и с этого момента, мой дом должен стать самым безопасным местом для ребёнка, поняла меня?

— Всё поняла, Макар Демидович, — произнесла деловым тоном Нина.

Если Нина и была обескуражена новостью своего работодателя или, правильнее будет сказать, хозяина, о том, что с этих пор в его доме будет жить маленькая девочка – его дочь, да ещё и с прицепом — её тёткой, то она умело не подала виду и профессионально, улыбнувшись, кивнула нам, окинула быстрым взглядом мою малышку и собственно, меня и молча удалилась.

К машине подошли двое парней и забрали из багажника наши с Дианой небольшие пожитки – я, как и просил Макар, взяла с собой только самое необходимое.

— Пойдёмте, Наталья, я покажу вам дом и комнату, из которой вскоре сделаю детскую. В этой комнате будет жить не только Диана, но и вы. Я хочу, чтобы моя… дочь всегда была под присмотром. Если вы будете хорошо справляться со своими обязанностями няни, то у нас с вами не возникнет никаких сложностей.

«О чём он сейчас вякнул, а?! Или, девочки, я что, ослышалась?! Он сказал, — если я буду справляться с обязанностями няни?!»

Гневно надула щёки, и хотела было уже высказать своё мнение, куда он может засунуть эти самые обязанности и в каких позах с ними позабавиться, но буквально, усилием воли, заставила себя сдержаться и проглотить рвущиеся наружу ругательства и негодование.

Я натянуто ему улыбнулась и произнесла:

— Нет, Макар Демидович, никаких осложнений не будет.

Он кивнул, довольный моим ответом и пропустил меня с Дианой на руках вперёд, когда самый настоящий дворецкий открыл перед нами невероятных размеров и удивительной красоты дверь.

Оказавшись внутри, я в голос ахнула и замерла на месте, обескураженная внутренней обстановкой этого… дворца.

Да-а-а-а, девочки… богато и красиво жить не запретишь...

Это и правда, очень роскошный дом, но… здесь нет тепла и, кажется, никогда и не было.

Безжизненными бликами хрусталя мерцали люстры, бра, вазы и другие предметы интерьера.

Мебель была необыкновенно прекрасной – шикарная обивка, потрясающая инкрустация на дорогом дереве…

А шторы?

Да и во всём, в каждой детали этого роскошного интерьера было много золота, мрамора…

А произведения искусства? Картины (думаю, что подлинники), скульптуры, всевозможные статуэтки, часы…

Боже мой, это не дом, а настоящий музей!

КАК ЗДЕСЬ МОЖНО ЖИТЬ?

Диана закрутила головой. Малышка никогда не была в таких помещениях. А тут столько всего интересного было для ребёнка! Она тут же потянулась своими жадными и любопытными ручками, чтобы что-нибудь схватить, потрогать, проверить на вкус, а потом можно и на прочность…

На минутку представила, как моя девочка, с удовольствием исследует каждый диванчик, кресло, ползает по пушистому ковру, оставив на всех дорогих поверхностях свои художества. Познаёт окружающий мир и его физические и химические законы при помощи этих бесценных предметов искусства… Представила, как она с интересом и любопытством разобьёт парочку хрустальных ваз или эти фарфоровые уродливые фигурки, которые, наверное, стоят как самолёт и… И мне стало страшно.

Севастьянов хоть имеет представление, что ребёнок — это своего рода маленький смерч, маленький комочек хаоса? Или он думает, что Диана сразу родилась с великосветскими манерами и что кушает она, используя вилку и нож, и знает, что хрупкие вещи не нужно бросать на мраморный пол, чтобы узнать, нет ли там чего интересного внутри?

Вспомнила инцидент с подгузником в его кабинете и его лицо, на котором отразился весь спектр негативных эмоций, но самым отчётливым было отвращение.

«Охохонюшки-хохо».

— Это малая гостиная… — произнёс гордо Севастьянов. — Как вам?

Этот вопрос прозвучал без интереса к моему мнению, Севастьянов ожидал похвалы и восхищения.

Повернулась к нему и посмотрела на его серьёзное лицо.

— Очень… мило, — произнесла я скупо. В данный момент у меня в мозгу находилась и мигала красная лампочка, обозначающая «опасность», и мысли были только о спасении, а не о прекрасном!

— Мило? — Севастьянов вскинул брови, удивляясь моей скупой оценке его роскоши. И такое выражение появилось на его холёном лице, и такие нехорошие огоньки загорелись в его чёрных глазах.

Я, будто наяву услышала его мысли:

«Да я, тебя, церковную мышь, вытащил из разваливающейся халупы с драными обоями, потрескавшимся потолком и кривыми полами! А ты, неблагодарная, смеешь свой нищенский нос воротить?! Да ты должна к ногам моим припасть и умолять, чтобы я тебе выделил хотя бы коврик у порога!»

«Да, я уверена, что именно такие мысли пронеслись в его голове».

— Макарчик, любимый! Наша Нина сошла с ума! — раздался откуда-то звонкий женский голос.

А потом я увидела Её.

Жена Севастьянова спешно спускалась с лестницы.