У Старыгина имелось множество друзей и знакомых средимузейных работников, искусствоведов и реставраторов, но мир современнойживописи он знал гораздо хуже. Конечно, ему приходилось сталкиваться свладельцами галерей и ведущими художниками, но близкой дружбы с ними он незавел. Поэтому он решил обратиться к Леше Топоркову. Уж он-то свой средипредставителей художественной богемы и наверняка вспомнит нужного художника!

Дмитрий Алексеевич набрал номер Лешиного мобильника, но тотне отвечал – видимо, по свойственной многим художникам безалаберности забылположить на счет деньги.

Тогда Старыгин решил поехать к нему без звонка, наудачу.

Леша жил в красивом старинном доме на Петроградской стороне.Фасад дома был украшен огромной мозаичной картиной – бурное море, разбивающиесяо суровые скалы волны, среди которых терпит бедствие одинокий трехмачтовыйпарусник. Овальные и полукруглые окна в стиле модерн удачно вписывались всвободные места среди зубцов скал и морских валов, так что, казалось, жильцамэтого дома мешает спать шум прибоя.

Фасад недавно отреставрировали, и со стороны дом выгляделзамечательно. Однако кодовый замок на двери парадной был уже сломан, а когдаСтарыгин вошел внутрь, то закашлялся от стоящей в воздухе строительной пыли. Напервом этаже кто-то делал ремонт, и вся площадка перед дверью квартиры былазавалена старыми рамами, отбитыми кусками штукатурки и прочим мусором.

Стараясь не испачкаться, Дмитрий Алексеевич обошел мусорныезавалы и поднялся на третий этаж, где обитал Топорков.

Дверь открыла Лена. Она была одета в старый фиолетовыйспортивный костюм, голова повязана пестрым платком, в руках – мокрая тряпка.

– Ой, Дима! – Лена заметно смутилась, увидевСтарыгина. – А я окна мою… что же ты заранее не позвонил?

– Извини… – проговорил Дмитрий. – Яненадолго, мне нужно кое-что спросить у Леши…

– Ну, проходи в мастерскую. – Ленапосторонилась. – Он работает, но поговорит с тобой с удовольствием.

Старыгин прошел по длинному коридору, завешанному изаставленному холстами в подрамниках – здесь Топорков хранил большую частьсвоих работ.

Лешина мастерская занимала самую большую и светлую комнату вконце коридора. Дмитрий Алексеевич постучал в дверь и, не дождавшись ответа, нажална ручку и вошел в комнату.

И тут же смущенно попятился: прямо напротив двери полулежалана старинном кожаном диване совершенно голая, довольно полная женщина леттридцати, а Леша Топорков стоял над ней с задумчивым и отстраненным видом.

– Левую ногу согни! – проговорил он неуверенно,склонив голову набок. – Это придаст позе большую безысходность… а рукуположи вот сюда, на валик…

Тут он услышал скрип входной двери, повернулся и увиделСтарыгина.

– А, Дима! – произнес он озадаченно. – Это ты?А я тут, понимаешь, работаю… познакомься, это Лера, моя натурщица… Лера, этоДима Старыгин…

– Очень приятно, – пробормотал Старыгин несколькосмущенно, он не привык знакомиться с голыми женщинами. – Дима…

– Лера! – вежливо ответила натурщица и сделала попыткуприподняться.

– Лежи! – прикрикнул на нее Топорков. – Я стаким трудом выстроил эту позу! Так чего ты хотел, Дима? Ты извини, я пока будуработать, а то освещение пропадет…

Он отступил к мольберту, прикрыл один глаз и нанес кистьюнесколько резких ударов по холсту, как тореадор, пронзающий шпагой утомленногобыка.

– Извини, что я не вовремя… – проговорил Старыгин,освоившись. – Тут, понимаешь, возник такой вопрос…

– Да все нормально! – Леша нанес картине еще одинмолниеносный удар и стремительно отскочил, как будто боялся, что картина емуответит тем же. – У меня же только руки заняты… и еще глаза, конечно… такчто у тебя за вопрос?..

– Да вот, понимаешь, такое дело… – ДмитрийАлексеевич не знал, как начать.

Теперь, в этой мастерской, вопрос, который он собиралсязадать, показался ему глупым и бессмысленным. Пытаться найти приснившуюся Лидиикартину и ее автора… это похоже на погоню за призраком. Или на поиски чернойкошки в темной комнате. В которой нет никаких кошек – ни черных, ни белых.Однако раз уж он пришел сюда, нужно довести дело до конца.

– Ты ведь знаешь большинство художников вгороде, – начал он издалека.

– Ну, ты, конечно, преувеличиваешь! – скромнопроговорил Леша и снова ткнул кистью картину. – Но кое-кого, конечно,знаю… если, конечно, их можно считать художниками…

– Тебе никогда не попадались такие картины – на фонетщательно выписанного городского пейзажа изображены какие-то чудовища,монстры?..

– Чудовища, говоришь? – Топорков покосился наприятеля, почесал переносицу ручкой кисти и снова шагнул к картине. – Этосмотря какие чудовища… вот, к примеру, Лиза Липецкая, хозяйка галереи «Велюр»,настоящий монстр! Две мои картины продала, а денег не отдает! Не знаю, чтоделать…

– Или взять, допустим, мою свекровь… – задумчивопроговорила натурщица.

– Во-во! – вскинулся Леша. – Думай просвекровь! У тебя сразу лицо делается такое выразительное! – Он сделал ещенесколько быстрых мазков и повернулся к Старыгину. – Так, говоришь,чудовища?

– Ну да, – смущенно ответил ДмитрийАлексеевич. – Например, посреди колоннады Казанского собора лежит огромныйосьминог с кабаньей головой и длинными клыками… или на стрелке возле самыхРостральных колонн разгуливает огромная птица с лапами льва и козлиными рогами…

– Ну-ка, ну-ка… – Топорков задумался. – Аведь что-то подобное я видел лет десять назад…

– Леш, мне холодно! – капризным голосомпроговорила натурщица. – Может, закончим на сегодня?

– Да ты что! – огрызнулся Топорков. – Лежи!Когда еще будет такое классное освещение? – Он снова набросился накартину, ткнул кистью в нескольких местах и отскочил, любуясьрезультатом. – Чудовища, говоришь? Осьминоги с рогами?

– Леш, я такую хрень у Никанорыча видела! – подалаголос Лера. – Посреди Дворцовой площади холодильник с женской грудью иогромными зубами! Ужас!

– О, точно! – оживился художник. – УНиканорыча на его выставках пару раз мелькали такие картины. Ну, особенногоуспеха не имели – обычный сюр…

– Не скажи! – возразила натурщица. – Я послеэтого неделю спать не могла!

– Я тебе про свекровь велел думать! – оборвал ееТопорков. – Так что, Дима, тебе надо к Никанорычу. Он все тебе про этикартины расскажет… а вообще, тебе это зачем?

– Да так… – неопределенно отозвалсяСтарыгин. – Покупатель один интересовался…

Это был необдуманный ответ.

Топорков сразу сделал стойку:

– Покупатель? Что за покупатель? Приводи его ко мне!Зачем твоему покупателю архитектурные чудовища? Покупать нужно настоящуюживопись! – И он выразительным взглядом обвел стены мастерской, обвешанныесобственными работами. – Самые лучшие инвестиции – это инвестиции вподлинное искусство! Оно никогда не упадет в цене, в отличие от модныхкоммерческих поделок! Сам знаешь – жизнь коротка, искусство вечно!..