– То есть вы хотите сказать…

– Вот именно! – перебила она возбужденно. – Явидела во сне картины, много картин. Судя по всему, нарисовал их один и тот жечеловек, один и тот же художник, там чувствовалась одна и та же рука, одна и таже живописная манера…

– Да уж, – ввернул Старыгин, – тематика ужбольно… интересная, необычная, скажем так, – вряд ли в такой манереработали многие живописцы…

– Можно предположить, что я видела когда-то этикартины, до того, как попала в аварию. Вы поймите, – заторопилась Лидия,заметив искорки вполне понятного недоверия в глазах Старыгина, – этикартины во сне… они такие точные, такие подробные, что это не может быть плодоммоего воображения!

«Да отчего же? – подумал Старыгин. – Впрочем, я,конечно, не психиатр…»

– Вы считаете меня сумасшедшей, – с горечьюсказала Лидия, – да я ведь и не скрываю, что после аварии не в лучшейформе. Память так ко мне и не вернулась. Если бы вы знали, как это ужасно –помнить о себе так мало! Конечно, муж рассказывал мне, но это же не то – какбудто в книжке про себя прочитала. Или фильм посмотрела. Я просто не моглабольше этого выносить! Ждать, когда мозг отдохнет и решит, что пора емувключаться в работу! – сказала она не своим, скрипучим голосом. –Слабое утешение!

Тут Старыгин не мог с ней не согласиться.

– Я сказала мужу, что еду в Швейцарию, там открылсяновый модный курорт под Лозанной, – Лидия блеснула глазами, – а самаприлетела в Петербург.

Старыгин невольно подумал, что будь у него такая проблемнаяжена, он бы не стал ей доверять, а самолично препроводил до самого курорта. Илиесли очень занят, то уж компаньонку какую-нибудь подыскал, сиделку. По телефонубы контролировал. Впрочем, кто их знает, какие у этой пары отношения.

– Я хочу найти этого художника! – страстновоскликнула Лидия.

Глаза ее отливали теперь лиловым, и их взгляд проникалСтарыгину прямо в душу.

– Я думаю, что мы были знакомы с ним раньше, раз я такхорошо помню его картины! И когда я встречусь с ним, это поможет мне всевспомнить!

– И как вы собираетесь это сделать? – спросилСтарыгин, заражаясь ее верой.

– Боюсь, что это будет очень трудно. – Лидиясникла. – Понимаете, я ведь никого не знаю в этих кругах. Вот, пришла навыставку Алексея Топоркова… и встретила там вас…

Тут Дмитрий Алексеевич вспомнил, при каких обстоятельствахони встретились. Они стояли у Лешиной картины, где дети убегали от чего-то, чтонагоняло на них ужас. И эта женщина вдруг сказала, что на картине не хватаетбашни. А потом слово за слово описала ту самую картину неизвестногоитальянского мастера, над реставрацией которой он сейчас работает!

– Вы так и не сказали мне… – начал Старыгин, новнезапно Лидия перебила его.

– Дмитрий, вы должны мне помочь! – В голосе еезвучали слезы. Она схватила его за руку и сжала ее крепко-крепко. Пальцы у неебыли тонкие и очень сильные.

– Вы всех знаете, вам не составит труда навести справкиоб этом художнике.

– Ну… я попробую… – От такого напора Старыгиннесколько растерялся. – Правда, сведений очень мало. Можно сказать, ихвообще нет. И… вы обещали, что…

– Замечательно! – Лидия улыбнулась ему мимолетно,как будто знала, что улыбка ее совсем не красит – глаза становятся меньше, иморщинки заметнее. – А теперь идемте отсюда! Идемте прочь! И обещаю вам,когда мы найдем того человека, я приглашу вас в ресторан не чета этойзабегаловке!

Увидев на тарелке свой засохший бутерброд, который выгляделнепристойно, Старыгин не мог с ней не согласиться, однако оставил отчего-тоофицианту щедрые чаевые.

Спал в эту ночь Дмитрий Алексеевич ужасно. Ночь была теплойи душной, распахнутые окна совершенно не приносили прохлады. Донималиназойливые комары и громкая музыка из дома напротив, там вечеринка продолжаласьчасов до четырех, слышны были пьяные крики, тосты и оглушительный женский визг.Кто-то мучил гитару, она стонала, как недовольная кошка, так что хотелосьпозвонить в общество защиты животных. Наконец кто-то из жильцов вызвал милицию,и вечеринка закончилась.

Старыгин, однако, окончательно заснул только часам к пятиутра, снилась ему незнакомая река с берегами, покрытыми экзотическимирастениями, он плыл по ней на плоту, ежеминутно опасаясь нападения диких зверейи воинственных туземцев. И вдруг волны вскипели за бортом, и показалась головаогромной анаконды. Плот потерял управление и перевернулся, течение понеслоСтарыгина вперед. Анаконда вскоре отстала, но он не успел обрадоваться этому факту,поскольку осознал, что река несет его в сторону водопада. Был слышен егонарастающий шум. Старыгин пытался бороться с течением, но, как это бывает восне, ничего не мог сделать. В самый последний момент ему удалось ухватиться засвисавшую над водой ветку, он подтянулся и упал на берег. Но не успел перевестидух, как из прибрежных зарослей выскочил саблезубый тигр и с рычанием поставиллапы ему на грудь.

Старыгин почувствовал, что сейчас задохнется под тяжестьютигриных лап, и проснулся.

Оказалось, что за окном бушует гроза, ослепительно сверкаютмолнии, грохочет гром и истерично орет сигнализация всех машин, стоявших водворе. А на груди Дмитрия Алексеевича лежит кот Василий и трясется от страха.

Кот у Старыгина был боевой, даже слишком, как иногда думал хозяин,рассматривая очередной горшок с цветами, ловко сброшенный с подоконника, илиразодранные в клочья занавески, однако грозы боялся ужасно.

Дмитрий Алексеевич несколько минут полежал тихонько, вожидании, когда успокоится бешено бившееся сердце, затем пристроил котапоудобнее и закрыл глаза. Понемногу тревожное кошачье урчанье превратилось вуютное сонное мурлыканье, и оба – кот и хозяин, заснули крепко и безсновидений.

На следующий день приходился выходной, так что можно былозаняться поисками неизвестного автора странных картин, так образно описанныхЛидией, прямо с утра.

Дмитрий Алексеевич выдержал привычные капризы кота, которыйтерпеть не мог оставаться один дома. Каким-то образом он научился отсчитыватьпять рабочих дней и заранее предвкушал два выходных, когда хозяин не вскакиваетс утра пораньше и не мечется по квартире в поисках чистой рубашки, натыкаясь нани в чем не повинное домашнее животное и даже не извиняясь по этому поводу. Ввыходные можно поспать подольше, потом после сытного неспешного завтрака сноваповаляться в постели. Или на диване под рыжим пледом. Дмитрий Алексеевичподбирал все покрывала под цвет кота Василия, чтобы на них не было заметнорыжей шерсти, которую кот разбрасывал вокруг себя в изобилии, особенно когдасердился на хозяина.

Сегодня кот Василий имел полное право быть недовольным.Хозяин все утро оставался рассеянным, долго думал о чем-то серьезном, барабаняпальцами по столу, и на приглашение кота погладить и пустить на колени ответилрешительным отказом. Кот понял уже, куда ветер дует, и ушел обижаться подписьменный стол. Однако хозяин этого даже не заметил. Полежав некоторое времяна специальном коврике, который заботливый хозяин подложил под стол, чтобы котВасилий мог дуться на него с некоторым комфортом, котяра понял, что ничего недобьется, и обиделся по-настоящему. К тому времени, правда, Дмитрий Алексеевичуже ушел. Едва за ним захлопнулась дверь, кот появился в прихожей. Онпотянулся, поточил когти о коврик, лежащий возле двери, царапнул отставшие обои– нехотя, без должного энтузиазма, – распушил хвост поленом и отправилсяподремать на диван.