– Мой визит к вам носит не столько светский, сколько деловой характер, – заметила Александра.

– Ни одна женщина не станет говорить о делах, когда настанет время пить чай. – Леди Уэллзби сделала знак слуге. – Не хотите ли перекусить, дорогая?

– С удовольствием. – Александра уселась, положив сумочку на колени.

Когда слуга ушел, леди Уэллзби заговорила снова:

– Три месяца назад скончался дядя моего мужа. Это было избавлением для несчастного, он ужасно страдал. Лорду Уэллзби пришлось на прошлой неделе уехать, чтобы уладить кое-какие имущественные дела и отдать необходимые распоряжения. У покойного не осталось сыновей или других родственников мужского пола, так что моему супругу придется взять на себя некоторые обязательства. Конечно же, мы постараемся устроить дела его несчастных кузин и найти для них подходящие партии.

Плечи Александры бессильно поникли. Пройдут дни, возможно, даже недели, прежде чем лорд Уэллзби снова появится дома.

– Как, должно быть, ужасно потерять отца, – тихо сказала она.

Слуга вернулся, держа в руках серебряный поднос с китайскими чашками.

– Ну, вам по крайней мере не стоит беспокоиться о том, что вы окажетесь без средств к существованию, дорогая. Ваш отец единственный сын в семействе, а вы его наследница, следующая графиня Уэр. Это большая редкость, чтобы дочь наследовала титул, но я не сомневаюсь, что ваш отец позаботился об этом.

Александра смущенно поставила блюдце на чайный столик. Меньше всего ей хотелось сейчас выслушивать лекцию о праве первородства и майоратном наследовании. Готовясь к деловому разговору, она тщательно продумала и отрепетировала свою речь, но обычная болтовня за чаем застала ее врасплох, и ей пришлось проявить немалое самообладание, чтобы поддержать эту ничего не значащую беседу. Леди Уэллзби с удовольствием посудачила о том, что начало светского сезона, обычно связанного с майской выставкой в Королевской академии искусств, в этом году из-за пожара будет ознаменовано грандиозной премьерой в опере. Александра не испытывала ни малейшего интереса к предмету разговора, но она прекрасно понимала, как, должно быть, рада случаю вволю поболтать бедная леди Уэллзби, вынужденная соблюдать траур и потому лишенная возможности принимать у себя гостей. Александра искренне симпатизировала почтенной даме и честно пыталась поддержать беседу, не показывая, что скучает.

Большие напольные часы пробили пять пополудни, прежде чем она смогла перейти к цели своего визита. Леди Уэллзби выслушала ее молча, никак не выражая своих чувств, и к концу речи Александра совсем смешалась.

– Наверное, то, что мне по-настоящему нужно, – это совет, как лучше поступить в данных обстоятельствах, – неловко заключила она, ощущая всю неуместность своего откровенного рассказа.

– Ах, моя дорогая! – Леди Уэллзби отвела взгляд и похлопала Александру по руке. – Я всегда вас обожала. Я хорошо знала вашу матушку, когда мы вместе жили в Александрии. Ваш отец безумно любил ее. Она была очаровательна. У вас ее глаза.

Городу, в котором родилась, Александра была обязана своим именем. Отец всегда говорил с нежностью об этом месте, возможно, потому, что там он оставил свое сердце. В Александрии была похоронена его жена.

Леди Уэллзби вздохнула:

– Но я должна сказать вам, что мой муж никогда бы не поддержал вашу кандидатуру, если бы не интриги вашего отца.

Александра нервно сложила руки на коленях, прекрасно сознавая, что у нее за спиной безмолвно стоит Мэри.

– Я не понимаю...

– Добиваясь, чтобы совет попечителей поддержал вас, лорд Уэр использовал самые грязные способы, он даже не брезговал угрозами и шантажом. И меня вовсе не удивляет, что вы оказались недостаточно компетентной, чтобы выполнять свою работу.

Александра молча выпрямилась, не веря своим ушам.

– Надеюсь, вы понимаете, что будет лучше, если лорд Уэллзби останется в стороне? Он ведь считается другом вашего отца.

– Я признательна вам за прямоту, леди Уэллзби. – Александра резко поднялась с кресла. – Никто больше не осмелился быть со мной откровенным.

Леди Уэллзби встала вслед за ней.

– Так вы ничего не знали? Я имею в виду насчет вашего отца?

– Я искренне полагала, что мне была оказана подобная честь потому, что на всех экзаменах я показала самые лучшие результаты. Мои труды в области изучения восточных древностей и культурного наследия Могольской империи хранятся в государственном архиве. Мое членство, в университетском ученом совете носит неформальный характер, ведь я женщина. Женщинам не принято присуждать ученую степень.

– Да, это несправедливо, – согласилась леди Уэллзби. – Но подобное занятие вовсе не пристало таким, как мы с вами, дорогая. Вам бы следовало выйти замуж и окружить себя преданными сыновьями.

– Как только она могла сказать такое вам, миледи?! – возмутилась Мэри, когда обе женщины уже сидели в карете.

Александра устремила неподвижный взгляд в окно.

– Она не желала мне ничего плохого...

– Вы честно заслужили свою должность, этого у вас не отнять.

Александра повернулась и посмотрела в глаза камеристке. Как ни странно, она думала сейчас не о должности, а о своем сыне.

– И что вы теперь собираетесь делать, миледи?

На смятом листке, который сжимала в руке Александра, оставалось еще одно имя. Но пожалуй, имело смысл подумать над другим, более перспективным планом и попытаться самой найти вора.

Кристофер подхватил сестру под руку и повел сквозь шумную толпу на третий ярус. Донелли прибыли в оперу, чтобы принять участие в главном событии сезона, и им пришлось ждать целых полчаса в длинной очереди из экипажей, только чтобы выйти из кареты. Занять места в музейной ложе оказалось проще. Брайанна тут же достала из сумочки театральный бинокль и поднесла его к глазам, внимательно разглядывая пять ярусов театрального зала.

– Должно быть, сегодня здесь собрался весь Лондон, – удивленно прошептала она.

Внезапно из оркестровой ямы донеслись раскаты грома: музыканты пробовали свои инструменты, приглашая публику занять места.

– Спасибо тебе, Кристофер. – Опустив бинокль, Брайанна взглянула на брата сияющими глазами. – А действие будет на английском?

– Сегодня прозвучит опера Моцарта «Die Zauberflote* – «Волшебная флейта».

– Не знала, что ты умеешь разговаривать по-немецки, – рассмеялась Брайанна.

– Тебе понравится спектакль. Это история любви.

Публика все прибывала и прибывала, гул толпы усилился. Запах дорогих духов витал в воздухе, подобно облаку. Пятна пурпурного, изумрудно-зеленого и розового цветов в сочетании с блеском драгоценностей являли собой ошеломляющую картину.