Честер считал, что детей стоит заводить не раньше сорока. Он так увлечён был своей профессорской деятельностью (теперь Кейт понимала истинную причину) и не видел ребёнка в их семье в ближайшие лет семь-восемь. До лет тридцати Кейт была с ним согласна, а потом с ней что-то случилось: она стала засматриваться на малышей в детских колясках, умиляться их трогательным попыткам познавать мир. В магазинах могла подолгу рассматривать детскую одежду и мебель. Потом вдруг Ева объявила о своей беременности – её младшая сестра! – и Кейт попыталась поговорить с Честером, не заняться ли им этим вопросом чуть раньше. Она не хотела отвести своего ребенка в начальную школу в ту пору, когда женщины её возраста отправляют детей в колледж.

Честер серьёзно подумал, что у неё поднялась температура.

Как она вообще столько лет прожила с этим человеком?

Теперь, после развода, у Кейт будто шоры спали сглаз.

– Не беспокойся, я написала тебе подробную инструкцию, – Ева достала из своей сумки большой блокнот с разлинованными листами. – Кети, ты меня очень выручишь! Нас с Олли. Ты не представляешь, как нам нужна эта поездка. И Оливер так постарался, чтобы сделать мне сюрприз на годовщину. Пожалуйста, Кети!

Кейт улыбается – на этот раз без усилий – и кивает. Разве может она отказать своей младшей сестре, когда она так жалостливо на неё смотрит?

– Ладно, езжайте в свою «Райскую лагуну» и получайте удовольствие, – сдаваясь, добродушно ворчит Кейт.

Правда, Ева выглядит так, будто ей очень и очень требуется долгий крепкий сон.

Сестра принимается благодарить Кейт, но та быстро останавливает её, прося ещё раз всё подробно объяснить и показать.

* * *

Если бы Кейт знала, сколько мороки доставляют маленькие дети, то подумала бы дважды, а то и трижды, прежде чем согласиться.

Нет, сколько не думай, а отказать Еве она не смогла бы. Но уже через час наедине с Элли Кейт хваталась за голову от отчаянья. Оказалось, менять подгузники не такое простое дело. Тут тоже требовалась сноровка. Скорее всего, не во всех женщинах генетически заложены навыки по уходу за детьми.

А ещё Элли была очень подвижной девочкой: не успевала Кейт посадить её на детский коврик, как Элли тут же ползла к дивану или под стол, так что Кейт только и успевала подхватывать её и не дать разбить себе лоб или синяк поставить.

Кормление тоже не прошло гладко – Кейт открыла одну из этих маленьких баночек с детским пюре, которое оставила Ева, и скоро не только сама Элли была в нём, но и Кейт.

– Кажется, тебе не по вкусу это, да? – бормочет Кейт, когда Элли выплёвывает половину содержимого ложки. – И я тебя не виню. Не знаю, как на вкус, но на вид не очень аппетитно.

Элли хлопает по своему детскому стульчику, и бутылочка с водой падает на пол. Кейт наклоняется за ней, и Элли хватает её испачканными в пюре пальчиками за волосы.

– Серьёзно, я не понимаю, как твоя мама делает это каждый день, – вздыхает Кейт, глядя в безгранично счастливое лицо малышки.

Когда баночка наконец-то пустеет, в дверь стучат. Сегодня воскресенье, и Кейт никого не ждёт, если вдруг ещё кто-нибудь не решил оставить на неё своего ребёнка.

На пороге стоит Дэвид, красивый, стильный и вкусно пахнущий, тогда как она сама взмокла и вся в детском питании.

Кейт чуть не топает ногой от досады.

– Что ты делаешь здесь? – она сводит брови вместе, морща лоб. Кейт совсем не помнит, чтобы они договаривались о встрече.

– И тебе привет, – ничуть не смутившись, отвечает парень. – А что у тебя…

Из кухни раздаётся звук разбившегося стекла и следом за ним детский плач. Сердце Кейт ухает вниз.

– Элли!

Она мчится в кухню, похолодев от ужаса. Ожидая увидеть самое страшное, замечает осколки разбитой баночки на полу, но сама Элли, хоть и в слезах, как и прежде, сидит на стульчике невредимая.

– Господи, ну и напугала же ты меня! – Кейт хватает племянницу на руки, прижимая Элли к груди. – Прости, солнышко. Я не должна была тебя оставлять.

– Эм… Это твоя?

Кейт переводит взгляд на Дэвида, в недоумении застывшего на пороге кухни.

– Нет, иначе я была бы плохой матерью, а так я только плохая тётя. Осторожно, осколки, – она указывает на разбитое стекло на полу.

– Где у тебя совок и веник? – оценив обстановку, интересуется Дэвид.

Кейт показывает ему дверь кладовой, и, сняв куртку, он принимается за работу.

– Ева не должна была доверять мне девочку. Я ничего не смыслю в детях, и подвергла малышку опасности, – корит себя Кейт, качая успокоившуюся Элли, пока Дэвид сметает осколки с пола.

– Перестань. Ты просто всё ещё в шоке, – Дэвид смотрит на неё успокаивающе. Выбросив стекло в мусорное ведро, возвращает веник с совком в кладовую. – Ты впервые сидишь с ней?

Он улыбается Элли, щекоча ей животик, и девочка заливисто смеётся.

– Да, и это так неправильно. Но Честер никогда бы не согласился оставить её на ночь, да Ева и не просила.

Наверное, Кейт всё ещё под воздействием шока, иначе какого чёрта она говорит всё это Дэвиду? Господи, как же жалко всё это звучит! Как она могла так долго прожить с Честером и не видеть, какая он сволочь?

Дэвид тоже думает, что бывший муж Кейт та ещё сволочь. Ну, не совсем. Это отредактированная версия. Он мог бы наградить этого Честера такими эпитетами, которые точно не стоит произносить при младенцах.

Дэвид любит детей. Его племяннику шесть, а племяннице четыре, и он наслаждался своей ролью дяди. Признаться, Грейсон и Виолетта частенько из него верёвки вили, и он позволял.

– Давай её сюда, а ты пока можешь пойти и смыть это, – он касается пальцем её виска, на котором успело засохнуть пюре.

Кейт сомневается.

– Ты уверен? Я не знаю, как она отреагирует и…

– Кейт, я оставался со своим племянником с тех пор, как ему исполнилось полгода. Я могу не только подержать ребёнка на руках, но и сменить ему памперс, согреть бутылочку и уложить спать.

Дэвид понимает её опасения и говорит с таким уверенным спокойствием, что практически убеждает Кейт.

Боже, да этот парень просто идеальный! Такие вообще бывают?

Она передаёт ему Элли, чему малышка очень рада – личико у неё очень довольное.

– Ты настоящая красавица. Знаешь это?

Дэвид начинает ворковать с Элли, и, убедившись, что эти двое нашли общий язык, Кейт поднимается на второй этаж. Ей очень не