И тот, и другой.

Оба варианта предполагали молчание, неспособность к диалогу,и – следовательно – никогда больше она не услышит от Васьки:

ты мне не нравишься.

И других колкостей и несправедливостей тоже. Пожалуй что да:кошка устроила бы всех, даже имя Ваське менять не придется, оно и так вполнекошачье.

– …Если ты не перестанешь дурить, я сдам тебя винтернат для умственно отсталых детей! – на такие пассажи Микаотваживалась редко, а, когда отваживалась, получала стандартный ответ:

– Не сдашь.

– Это почему же?

– Потому что ты любишь меня.

– А ты? Ты любишь меня?

– А я – нет, – Васька упорно не хотела становитьсякошкой. И не хотела становиться послушной младшей сестрой. И не хотеластановиться маленькой железной леди, борющейся со своим недугом, – а ведьмог бы получиться отличный пример для других, не таких маленьких и не такихжелезных жертв лейкемии, опухоли мозга, псориаза и заикания… Васька не хотелапочти ничего из того, что обычно хочет семилетний ребенок, жевательные резинкине в счет. Она и в школу-то не рвалась, и тогда еще находившийся в полномздравии дядя Пека посоветовал Мике не форсировать события, слегка повременить сВаськиной учебой. «Слегка» затянулось на год, ознаменованный мученическойсмертью Солнцеликого то ли в Испании, то ли на Кипре. Лишенная главногосоветчика, Мика сама приняла волевое решение. И выложила тысячу долларовдиректрисе соседней с домом гимназии, чтобы Ваську зачислили сразу во второйкласс.

– Вашей девочке скоро восемь, – для видупосопротивлялась директриса. – Она училась где-нибудь?

– Она училась… Дома. У нас были сложные семейныеобстоятельства. Мы потеряли родителей, и это не самым лучшим образом отразилосьна ней… Вы должны понять…

Васька исправно посещала занятия ровно три дня, а потомзаявила Мике, что больше не намерена терять время понапрасну и полднянаходиться в обществе дураков.

– Почему же дураков, Васька?

– Они маленькие. Они глупые. Постоянно что-то пишут втетрадях… А самый глупый знаешь кто?

– Кто?

– Учительница. Она похожа на тебя.

– О, Господи, – не сдержалась Мика. – Если бымама была жива…

– Мама умерла, – напомнила ей Васька. – Нолучше бы ты умерла вместо нее.

– Да, да, да. Конечно. Лучше бы я…

Мика так устала бороться с Васькой, во всем уступать ей ижить с ней под одной крышей, что лучше бы и вправду умереть. Или заняться,наконец, собой и перестать обращать на Ваську внимание. Нет, она вовсе неотказывается от готовки обеда и стирки трусов, она согласна исполнять рольбанкомата, выдающего Ваське деньги на мороженое, кассеты с японскими мультикамии бенгальские огни. Она даже готова водить Ваську в цирк по воскресеньям: всеглавные события происходят в цирке, клоуны вершат мировую политику,эквилибристы жонглируют голубыми фишками на товарно-сырьевых биржах,дрессированные медведи обрушивают цены на нефть, глотатели огня…

Как ты относишься к глотателям огня, Васька?

Большего ты от меня не дождешься, Васька.

– …Лучше бы я умерла, – сказала Мика.

– Ага, – откликнулась Васька.

– Ты можешь делать, что хочешь.

– Что хочу?

– Ты можешь не ходить в школу.

– Никогда?

– Никогда.

– И ты не будешь заставлять меня?

– Я же сказала: ты можешь делать, что хочешь.

Васька посмотрела на Мику со жгучей заинтересованностью –едва ли не впервые в жизни. До этого Мика была третьесортныммассовиком-затейником с баяном и никчемными песнями советских композиторов врепертуаре. Теперь же, произнеся судьбоносную фразу, она моментально перешла вразряд недосягаемых и прекрасных див в платьях с блестками: блюз – как образжизни, госпелс – как образ жизни, спиричуэлс – как образ жизни, соло насаксофоне – маэстро Дэвид Сэнборн, босоногая Чезария Эвора и любительница шалейTania Maria отправляются в утиль.

– Так я могу делать все? – Васька ждала, что Микасобьется на фальшивую ноту, добавив приличествующее случаю «в пределахразумного», но Мика удержалась.

– Абсолютно все. Единственное, о чем я прошу тебя…Помни, мы – сестры. И я всегда помогу тебе, если понадобится. У тебя на этотсчет свое мнение, я знаю… В любом случае, просто помни – и все.

Нельзя сказать, что Васька воспользовалась Микинымпредложением на полную катушку. Она не забросила школу полностью, какпредполагала Мика; это, да еще ежемесячные долларовые вливания в директрису,позволили Ваське переползать из класса в класс с тройками по всем предметам.Непритязательные, ручные, как лабораторные крысы, тройки успокаивали Мику: всеформальности соблюдены, собес и наробраз могут спать спокойно, что же касаетсясамой Васьки – придет время, она повзрослеет и сама решит, что делать дальше.Ведь повзрослеет же она когда-нибудь?..

Ждать придется долго, но Мика согласна подождать.

Смирение и кротость – вот что поможет ей.

Смирение и кротость оказались ненадежными союзниками,особенно по ночам, когда на Мику наваливалась привычная уже бессонница. Микиныночи были беззвездными, безлунными, и если бы только Васька узнала, какаятемень стоит в них, она бы и думать забыла о своей кладовке. И перебралась бы вМикины ночи навсегда, добропожаловать, Васька!.. Еще одна отличительнаяособенность Микиных ночей состояла в том, что кротость и смирение так иноровили улизнуть, дезертировать, оставить расположение войск. Ночами яркиеплюмажи смирения и сверкающие доспехи кротости абсолютно не видны, так стоит лиим тратить время на Мику?

Не стоит.

Брошенная союзниками, Мика часами просиживала у Васькинойкровати, глядя на сестру; ей в голову лезли самые крамольные, самые чудовищныемысли – нужно, нужно было отдать Ваську в детский дом, там бы ее живоприструнили, там бы никто не позволил ей кобениться, и пусть бы ее удочерилапарочка толстых глупых американцев (mr. и mrs. Mystify[2]) иувезла бы куда-нибудь в Вайоминг или в Неваду – в самую что ни на естьглухомань, кишащую умалишенными сектантами, оборотнями, агентами ФБР (которыехуже оборотней) и серийными убийцами в хоккейных масках. Каждый день там – пятница,13-е, каждый праздник там – Хеллоуин.А из всех инструментов предпочтениеотдается бензопиле.

Вот так. Живи и радуйся, Васька. И поджидай своего хоккеистас краденым мясницким ножом в руках…

Впрочем, крамольных мыслей хватало ненадолго, уж слишкомумилительной была спящая Васька. Слишком родной. Всегда горячая, покрытаяпушком кожа, непокорные темные волосы – ни у кого в их роду не было такихшикарных темных волос, разве что у «этой суки В.»,какой ее представляла Мика.Это сейчас Васька ловит в них рыб в своей кладовке, но придет время – икосяками пойдут мальчики, юноши, мужчины. Они будут умирать от любви, умничатьи совершать глупости, распускать перья, поджимать хвост, покупать шоколадки,покупать «мерседесы» – такое периодически случается в жизни девочек, девушек,женщин. Всех или почти всех. Мика – счастливое исключение, ее кожа никогда небыла горячей, «прохладной» – сказал бы покойный Солнцеликий, «холодной,змеиной, жабьей» – сказали бы все остальные.