Дэнни покачал головой. Нет, не видел.

Дядя Джек нахмурился:

– Это совсем на нее не похоже: пропустить ужин. Надеюсь, она не наделала никаких глупостей. Лотти, ты можешь ее позвать?

Лотти дала себе слово, что не сделает первый шаг к примирению. Софи была не права, и пусть она извинится первая. Но теперь, когда Софи не пришла на ужин, Лотти встревожилась не на шутку. Она мысленно позвала Софи, открывая сознание ей навстречу.

Ответа не было. Ни ответа, ни Софи.

Глава 5

Лотти в панике выбежала на улицу. В ноябре темнеет рано, и Лотти с ужасом представляла, как Софи бродит совсем одна по пустынному темному городу. Куда она убежала? Где ее искать? Лотти остановилась посреди тротуара, растерянно глядя по сторонам. На улице было темно, и только бледные пятна света желтели под фонарями.

На крыльцо вышел Дэнни.

– Ты уверена, что она вышла на улицу? – спросил он Лотти. – Как-то тут холодновато, а ты же знаешь, что она ненавидит мерзнуть. Наверняка прячется где-нибудь в магазине.

Лотти кивнула и вернулась в дом. Ей так хотелось надеяться, что Дэнни прав! Она закрыла глаза и попробовала мысленно дотянуться до Софи еще раз. И еще раз, и еще. Она чувствовала всех мышей – всех до единой, даже Генриетту, искушенную в магии мышку, умевшую менять окраску и становиться невидимой, когда нужно. Она чувствовала Селину и Шпроту, которые снова дергали лапами замки на двери своего вольера на случай, если вдруг что-то изменилось с тех пор, как они их проверяли в последний раз. Она чувствовала хомяка Джерри, который пыхтел, выполняя вечернюю пробежку в своем колесе. Но она совершенно не чувствовала Софи. Ни в магазине, ни где-то еще.

Лотти в отчаянии обернулась к Дэнни:

– Ее здесь нет. Я не знаю, куда она убежала, и не могу до нее дотянуться. Я ее даже не чувствую, Дэнни! Ее вообще нигде нет!

– Погоди, успокойся. Что ты ей такого сказала, Лотти? С чего она так обиделась?

Черный крысюк Септимус, с которым Дэнни не расставался ни на минуту, выглянул из капюшона толстовки Дэнни, чтобы тоже послушать.

– Я попросила ее помочь с чарами, – сказала Лотти, глядя в темноту за окном в надежде увидеть, как маленькая черная такса мчится по улице к дому. – Чтобы позвать кролика. Но Софи не захотела мне помочь. Она ревнует меня к кролику и не хочет его спасать. Она специально искажала чары, и я ее отчитала. Я… я пыталась ей показать, каково жить у хозяев, которые ее не любят, но она поняла все неправильно. Она подумала, что я больше ее не люблю. А я ее очень люблю!

– Лотти, Софи это знает, – спокойно проговорил Септимус. – Может, сейчас она и обижается, но завтра она успокоится и поймет, что ты имела в виду.

– Меня не волнует, что будет завтра. Меня волнует, что с ней сейчас! – пробормотала Лотти. – Она где-то бродит одна, в темноте и на холоде!

– Софи нигде не пропадет, – заметил Септимус. – Она очень смекалистая собака. Наверняка найдет милую добрую старушку, которая питает нежнейшую слабость к маленьким симпатичным собачкам. Может, уже через пять минут после выхода из магазина Софи сидела на чьем-то мягком диване и уплетала чьи-то сосиски. Прошу прощения, saucissons[2]. Ты же ее знаешь, Лотти. Уж что-что, а сделать умильные глазки она умеет.

Лотти шмыгнула носом и кивнула:

– Да, наверное, ты прав. Но я не хочу, чтобы ей приходилось делать умильные глазки. Я хочу, чтобы она была дома, со мной. А вдруг она встретит Пандору? Пандора теперь ее знает. А вдруг Софи вообще никогда не вернется?

– Вернется, – твердо проговорил Септимус, но при этом он быстро взглянул на Дэнни и перебрался из капюшона к нему на плечо. Как будто хотел быть поближе к своему другу. Как будто ему не нравилось направление этого разговора.

– Наверное, она сильно обиделась, – сказала Лотти, чуть не плача. – Может быть, навсегда… Если она и вправду считает, что я ее не люблю… Она не хочет со мной разговаривать, Дэнни. Я не могу до нее дотянуться!

– Надо будет как следует перед ней извиниться, – сказал Септимус. – Софи очень гордая, Лотти. Она никогда не сделает первый шаг к примирению. Возможно, тебе придется умолять ее о прощении. – Он задумчиво посмотрел на нее.

Лотти вздохнула:

– Да, наверное. Я на нее разозлилась. Мне показалось, она ведет себя как эгоистка. Но, наверное, я тоже была не права. Дэнни, скажи дяде Джеку, что мне не хочется ужинать, ладно? Я попробую снова ее позвать. Буду просить у нее прощения. Спасибо, Септ.

Поднявшись к себе, Лотти села у окна. Дядин дом был высоким и узким, и из окна на втором этаже отлично просматривалась вся округа вплоть до Нитербриджского холма. Лотти зябко поежилась. Будем надеяться, что Софи не пошла на холм. Глядя на звезды – большие и яркие, словно игрушки на рождественской елке, – Лотти мысленно сосредоточилась на Софи.

«Софи, пожалуйста, отзовись, – умоляла она. – Прости меня, Софи. Я не подумала… Я переживала за кролика и не подумала, что ты можешь обидеться. Не обижайся, Софи. Я тебя люблю. Ты самая лучшая такса на свете. Пожалуйста, Софи, вернись…»

Лотти ждала, с надеждой глядя на звезды, такие далекие, яркие и холодные. Она ждала долго, но Софи так и не отозвалась.

* * *

С тех пор как Лотти и Софи узнали о существующей между ними магической связи, Софи каждую ночь спала в Лоттиной комнате, свернувшись калачиком в изножье кровати, а иногда и в обнимку с Лотти под одеялом, если в комнате было холодно. Софи нравилось лежать головой на подушке, и Лотти никогда бы не подумала, что будет скучать по ушам Софи, которые щекочут ей щеки и лезут в рот.

Следующим утром она проснулась несчастная и одинокая, и настроение ни капельки не улучшилось даже тогда, когда она встретилась с Руби – как всегда на мосту по дороге в школу.

– Что произошло? – спросила Руби, как только увидела Лотти. – Вид у тебя совершенно кошмарный.

Лотти даже не возмутилась из-за «кошмарного» вида. Она рассказала Руби обо всем, что случилось, и та сразу же помрачнела:

– Ой, Лотти, нет! И ты не знаешь, где ее искать?

– Я ее даже не чувствую. Давай не будем сейчас об этом говорить, хорошо? Мне даже думать об этом не хочется.

Всю дорогу до школы Лотти молчала и сердилась