наружу? У него было ружье, должны были быть патроны с картечью. Да одного выстрела вполне хватило бы для того, чтобы пристрелить этого самого йети. А между тем, он этого не сделал. Да и снаружи кровь была только на капкане…

Еще у меня была «кривая» версия, что кто-то просто упорно пытается нагнать жути и зачем-то творит странные вещи. Если отталкиваться от этого, то какой смысл исполнять подобное? Для чего? Получить острые ощущения, потешить самомнение? Припугнуть местных жителей? Или же и впрямь нечистая сила объявилась? Мистика…

Тьфу, кажется, я вообще не в том направлении выдвинулся.

— Ну? Что вы там нашли? — на пороге показался бледный Матвей Иванович. Кажется, его немного отпустило.

— Да ничего особенного, — отозвался я. — Отпечатки. Кто бы это ни был, он попался в капкан, но сумел вырваться из него. Есть кровь. Значит, Матвей Иванович, никакая это не нечистая сила. У чертей, наверное и крови нет. К тому же, вон следы от когтей на ставнях. В общем, мы считаем, что это зверь, может быть медведь. Ну сам подумай, зачем кому-то бродить по лесу и пугать старых лесников и рвать на части диких животных?

— Э-э… — проворчал старик и отмахнулся.

— Ну и что будем делать дальше?

— Хм… Может быть, стоит хорошенько осмотреть здесь все? — предложил Монгол, присев на корточки. — Пройтись по ближайшим окрестностям.

— Идея может и неплохая, но вряд ли мы что-то найдем. Тут повсюду сплошные сухие листья и трава, с утра дует ветер. Если что-то и могло быть, мы этого попросту не увидим, все листьями занесло. Да и где искать? Здесь огромное пространство…

— И все же, давайте осмотримся?

— Вы идите, а я начну могилку копать! — после небольшой паузы, заявил Иваныч. — Нужно похоронить Кузьмича. У него ведь и нет никого. Да и тащить его до поселка глупо.

Мы переглянулись. Действительно, со всеми этими расследованиями, забыли про самое главное. Старому егерю наверняка хотелось бы, чтобы его похоронили в лесу, к чему ему кладбище?

На том и решили. Иваныч пошел в избу искать землеройный инструмент, а мы с Монголом разбрелись в разные стороны. Порыскав минут двадцать, нашли только потерянный сапог Кузьмича.

— До избы метров семьдесят… — нахмурился охотник, навскидку определяя расстояние от кромки леса до зимовья.

Я невольно подумал, что, несмотря на солидный возраст, по своему состоянию здоровья старый егерь вполне мог перейти на бег. Даже с одним сапогом. Уж на небольшие дистанции, да под воздействием страха и адреналина — вполне себе возможный ход событий.

— С северо-запада, вроде. Оттуда! — я примерно прикинул, откуда мог выбежать на открытое место погибший егерь Прокофьевки. Честно говоря, наиболее вероятных направлений было всего два.

Либо вдоль кустов терновника, через заросли молодых деревьев, либо левее, из-за скопления поваленных стволов и росших там елей. Далеко за ними, располагался холм, с выходами скальных пород. С другой стороны этого холма, в километре находилась та самая лощина, где мы с Матвеем Ивановичем обнаружили лосиху.

Сначала выдвинулись к зарослям терновника, но пройдя около двухсот метров, не обнаружили никаких следов. По итогу мы вернулись обратно и двинулись по другому маршруту.

— Монгол, а имя-то у тебя есть? — между делом поинтересовался я.

— Есть. Но оно слишком длинное. Да и я привык уже, все так и кличут. А почему ты решил место Иваныча занять?

— Это не я решил. Это он сам подсуетился. Со здоровьем хуже стало, да и возраст уже… Вот он мою кандидатуру председателю и предложил. Ну а поскольку я успел в одном хорошем деле засветиться, то меня сразу же и утвердили.

— А что за дело?

Пока я вкратце рассказывал ему о той истории с медведицей и отношениях с браконьерской шайкой Снегирева, случайно наткнулись на примятую траву и брошенную шапку.

Я поднял ее, повертел в руках. Вопросительно взглянул на охотника.

— Узнаешь?

— Это Кузьмича! — уверенно заявил Монгол. — Он ее сам сшил прошлой зимой.

— Значит, мы на верном пути.

Примятая сухая трава выглядела так, как будто на ней кто-то лежал. Например, при падении. Это как бы еще ни о чем не говорило, но наводило на некоторые мысли. Мы тут вообще не детективы, да только и разбираться-то тут больше и некому.

Пройдя вперед еще несколько шагов, увидели сломанные ветки, а под ними варежку.

Тропинки как таковой здесь не было, можно было только представить ее мысленно. Еще через несколько минут мы наткнулись на тушу молодого кабана, с теми же признаками, что и раньше. Лежал он тут давно, уже успел стухнуть. Характерный запах чувствовался издалека.

Метрах в трех от останков кабана лежал вещевой мешок с оторванной лямкой. Глядя на это, несложно было воссоздать в голове картину происходящего здесь в то время.

Судя по всему, уже в вечернее время, Кузьмич совершал обычный обход, когда наткнулся на кабана. Принялся осматривать и тут на него самого напали. Порвали лямку вещмешка. Старик выстрелил и рванул прочь, но его преследовали. Он упал, потерял шапку, но сумел подняться и продолжить бег. Возможно, отстреливался. Затем потерял сапог, но успел запереться в избе. А дальше тот, кто на него напал, случайно попался в капкан и на протяжении суток, а может двух и даже трех, вертелся вокруг дома, не в силах вырваться. Но вместе с тем, продолжал попытки достать засевшего внутри человека. Паникуя, тот выстрелял весь боезапас, а потом вдруг подвело сердце…

Именно это я и озвучил Монголу. Тот удовлетворительно кивнул.

В вещмешке мы нашли вторую флягу с водой, немного патронов, запасные портянки и нож. Еще было вяленое мясо, порезанное на тонкие ломти и завернутое в газету, сухари.

— Гляди, сколько лежит, а провизию никто не тронул.

— Значит, либо зверь не голоден, либо запах вяленого мяса ему не по вкусу. — отметил я.

Больше на поляне ничего не было. Откуда и куда шел Кузьмич, также было неясно, откуда появился зверь тоже.

Потоптавшись, двинулись в обратном направлении. Когда вернулись к Матвею Ивановичу, обнаружили, что тот, вооружившись киркой, оставаясь только в штанах и нательной рубахе, долбал еще не оттаявшую толком землю. В целом, получалось неплохо.

Общими усилиями, за пару часов, в пяти метрах от дома, мы все-таки выкопали неровную могилку глубиной чуть больше полуметра, перенесли тело покойного и помянув его последним словом, закопали. Монгол топориком выстругал и сколотил крест.

Пока шла работа, я изложил свои наблюдения и предположения Иванычу. Тот уже немного отошел и не твердил как заведенный про нечистую силу. Версия со зверем была принята как официальная и то, только моими усилиями.

Собрав вещи, мы закрыли зимовье и двинулись по обратному маршруту к поселку. Вообще, время близилось к четырем часам, а до Прокофьевки путь не близкий.