украинских деятелей, особенно рядовых укра­инских националистов, это отношение евреев вызвало край­нее озлобление. На речь оратора Бунда Либера публика ре­агировала свистками и руганью; злобными выкриками были встречены выступления даже тех еврейских членов Рады, которые воздержались от голосования.

* * *

Если расхождения общеполитического характера подо­рвали доверие украинских партий к евреям, то почти не­прерывный рост погромных эксцессов на Украине повел в еврейской среде к росту недоверия к украинцам.

28 ноября 1917 г., автор этой статьи внес от имени си­онистской фракции первый запрос о нарастающей волне антиеврейских беспорядков:

«Больше, чем из 30 пунктов Подольской, Волынской и Ки­евской губ. — говорилось в запросе, — получены телеграммы о погромах. В телеграммах указывается на беззащитное поло­жение еврейского населения, отданного на поток и разграб­ление пьяных погромных банд. Горят города, разгромлены лав­ки, уничтожается домашний скарб; последнее имущество тер­роризованной еврейской трудовой массы беспощадно и бес­цельно губится озверевщей толпой. Жизнь беззащитного насе­ления висит на волоске... Местные власти бессильны... Ужас по­ложения усугубляется тем, что все здоровое и взрослое мужское население находится в армии. Отпор громилам дать некому. Остались одни старики, дети и беспомощные женщины; жизни и чести их угрожает смертельная опасность».

Отвечая на этот первый в долгой цепи запросов о по­громах, генеральный секретарь по войсковым делам С. Пе­тлюра признал самый факт погромной волны и обещал при­нять срочные меры к ее подавлению: «Погромы происходят в прифронтовой полосе, где чрезвычайно много разных за­пасных воинских частей. Эти части и устраивают погро­мы... Разгрузка тыла от праздных запасных частей встре­чала препятствия бюрократического характера, но эта ре­форма вскоре будет произведена. Секретариат будет вско­ре также иметь достаточно военной силы, при помощи ко­торой можно будет решительно бороться с анархией».

Такой силы у украинской власти, однако, не оказа­лось. В последующие месяцы явно ослабела и воля к «ре­шительной борьбе». Внося в Раду 19 декабря вторичный запрос о погромах, представитель сионистской фракции Н. Сыркин сказал: «Генеральный Секретариат в последнее время как будто перестал проявлять прежнюю чуткость к воплям жертв и как будто фаталистически примирился с ними». А в статье «Украина, исполни долг свой!» в сиони­стском органе «Дер Телеграф» Сыркин писал: «Прежде, при первых сведениях о погроме или даже только об опас­ности погрома, Генеральный Секретариат бывало живо ре­агирует... Теперь же он выслушивает донесения о погромах и просьбы о помощи, как приевшуюся песенку... и никакие практические меры не принимаются».

Первое место по числу погромленных пунктов в период от сентября до конца 1917 года занимала Киевская губер­ния (половина общего числа), за ней следовали Волынская и Подольская; в Полтавской и Черниговской губерниях число это было незначительно.

* * *

Бессилие украинской власти и недостаточность прави­тельственных мер в борьбе с погромами привели к созна­нию необходимости вооруженной самообороны. На первой конференции Союза евреев-воинов в Киеве (10-13 октября 1917 г.) докладчик по вопросу о борьбе с погромами требо­вал «организации еврейской самообороны в самых широ­ких размерах, самообороны организованной, внушающей к себе серьезное отношение». Внося 28 ноября 1917 г., от имени сионистской фракции, запрос о погромах, автор на­стоящей статьи поставил этот вопрос перед Малой Радой:

«Со всех сторон поступают к нам настойчивые требования еврейских солдат, чтобы им разрешено было организоваться в специальные дружины для защиты жизни и чести своих отцов, матерей и сестер... Не находит ли Генеральный Секретарь (по войсковым делам) возможным разрешить евреям-воинам орга­низовать специальные дружины для охраны еврейского насе­ления?»

В своем ответе С. Петлюра выразил принципиальное согласие на это предложение. Но почему-то оно вызвало ряд сомнений у представителей еврейских социалистиче­ских партий и фолькспартей. Перед лицом этой оппозиции Рада и Генеральный Секретариат по войсковым делам воз­держались от каких бы то ни было конкретных шагов.

В Совете при еврейском министерстве те же партии (в отсутствии сионистов) осудили идею вооруженной само­обороны. Отряды самообороны, аргументировал предста­витель Бунда, «опасны для самих евреев, из них создастся новая еврейская каста, и они вызовут антисемитскую трав­лю». Представитель Поалей-Цион настаивал, что такие от­ряды могут даже «провоцировать погромы» и предложил создание для самообороны смешанных воинских частей с преобладанием в них евреев. И. Хургин заявил от имени еврейского министерства, что «выделение особых еврей­ских отрядов — худший из паллиативов в борьбе с погро­мами». Все четыре партии голосовали за резолюцию, гла­сившую, что «формирование особых еврейских частей для защиты еврейского населения вредно, как с политической стороны, так и в интересах фронта».

Противоположную точку зрения защищали сионисты и еврейские воинские организации. «В настоящий грозный момент у всех одна мысль, один лозунг: самооборона, ев­рейская национальная самозащита», писал Н. Сыркин в си­онистском «Дер Телеграф» 29 ноября 1917 г. Позже (4 де­кабря) И. Кантор писал в той же газете: «Еврейская само­оборона должна в наше время носить характер солдатской самообороны; в рядах российской армии находится не меньше 400.000 евреев, и еврейство вправе требовать от своих сыновей защиты». В то же время, собрание евреев-солдат Киевского гарнизона (21 декабря) резко осудило «нерешительную политику еврейского министерства в деле способствования проведению в жизнь предложения об об­разовании еврейских воинских частей» и потребовало от него немедленной организации таких отрядов; «в случае неудовлетворения в течение трех дней этого требования, организация Союза евреев-воинов оставляет за собой сво­боду действия, т. е. право самостоятельного формирования отрядов».

Такие отряды были организованы явочным порядком, Союзом евреев-воинов в Могилеве Подольском, Овруче (Волынской губ.), Дымере (Киевской губ.), Голованевске (Подольской губ.) и в самом Киеве. «Еврейская боевая дру­жина», созданная в Одессе еще в августе 1917 г. и просу­ществовавшая, с перерывами, при всех сменах режимов, свыше двух лет, насчитывала от 400 до 600 постоянных бойцов (кроме резервов) и была хорошо вооружена. Дружина не только уберегла от погромов Одессу, но и высы­лала, по просьбам с мест, летучие отряды в Рыбницу, Кодыму, Дубоссары, Кривое Озеро, Рудницу, Бирзулу и др.

К началу 1918 г. еврейское министерство также поте­ряло веру в помощь со стороны военных сил украинской республики и круто изменило свое отношение к формирова­нию еврейских отрядов. На конференции Союза евреев-во­инов 4 января 1918 г. представитель министерства признал, что если «раньше была возможность положиться на воин­ские части, которые предназначались властью для подав­ления погромов, то теперь... быть может, наступило уже время образовать еврейские вооруженные отряды самообо­роны». В этом направлении И. Хургин, товарищ министра по еврейским делам, 15 января интервенировал у командую­щего войсками Киевского военного округа.

Но еврейское министерство спохватилось слишком поздно. Развернувшиеся общеполитические события ото­двинули надежды на получение официальной санкции ев­рейской самообороны, а без такой санкции не было воз­можности приступить к планомерной организации воинских отрядов. Отряды самообороны, явочным порядком