если последний признает протест правильным, то опротестованное постановление прекращает свое действие.

Статья 8. Круг дел, ведаемых Национальным Союзом и его особыми органами, определяется регламентом Учредительного Собрания каждой нации, избираемого членами нации в преде­лах У. Н. Р. на основах всеобщего, прямого, тайного и пропор­ционального, без различия пола избирательного права. Этот регламент утверждается Учредительным Собранием У. Н. Р., или Всеукраинским Народным Съездом.

Разногласия, могущие возникнуть между Учредительным Собранием нации и Учредительным Собранием У. Н. Р., пере­даются для разрешения в согласительную комиссию из равного числа представителей обоих этих учреждений.

Статья 9. Органы Национального Союза являются государ­ственными установлениями и действуют на общих основаниях.

Высшим органом Национального Союза является Нацио­нальный Совет, избираемый всеми членами Союза, согласно ст. 3 закона.

Высшим исполнительным органом Союза является Нацио­нальная Управа, избираемая Советом и перед ним ответствен­ная.

Статья 10. В Генеральный Секретариат У. Н. Р. входят се­кретари от наций, организованных в союзы. Нации великорус­ская, еврейская и польская имеют отдельного секретаря каж­дая.

Статья 11. Все разногласия по вопросам компетенции, мо­гущие возникнуть между органами Национального Союза с одной стороны и органами управления и местного самоуправ­ления — с другой, передаются на решение административными отделениями в соответственные судебные учреждения.

Статья 12. Национальные Союзы У. Н. Р. имеют право вхо­дить в состав национальных своих Союзов, действующих в границах Российской Федеративной Республики.

К моменту внесения законопроекта, отношение укра­инских партий к национальным меньшинствам, и в част­ности к еврейскому меньшинству значительно ухудшилось. Атмосфера благожелательства, которая преобладала в пер­вые послереволюционные месяцы, сменилась явным или плохо скрытым недоверием и недоброжелательством. Опи­сывая в петербургском «Рассвете» от 31 января 1918 г., на основании отчетов из Киева «обстоятельства, при ко­торых родилась еврейская национальная автономия», А. Да­видсон (псевдоним редактора газеты, А. Д. Идельсона), писал:

«Заседание представляло сплошную даже не ругань, а ка­кое-то издевательство над «меньшинствами», т. е. евреями, ле­зущими с какими-то автономиями. Зала дышала не только не­навистью, но и презрением, и она встречала еврейских ора­торов не возгласами одобрения или недовольства, а сплошным хохотом. Правда, через пару дней опомнились, застегнулись на все пуговицы и приняли проект, но истинное отношение представителей Украины обнаружилось именно на первом за­седании, когда у людей на языке то, что на уме».

Последнее чтение и голосование законопроекта про­изошло 9 января.

Ряд ограничительных возражений и поправок, внесен­ных представителями Бунда и не еврейских партий, был отвергнут. Но Рада вычеркнула всю статью 10-ю, которая предусматривала вхождение в состав Генерального Секре­тариата Секретарей, представляющих «нации, организо­ванные в союзы»; представители великорусского, еврейско­го и польского меньшинств не рассматривались, как пол­ноправные члены Кабинета. С этим изменением, законо­проект был принят единогласно в редакции комиссии.

Хотя обсуждение законопроекта проходило в весьма напряженной атмосфере и часто прерывалось антисемит­скими выкриками с хоров, организованная еврейская обще­ственность встретила вотум Рады с большим удовлетво­рением. Представитель Бунда М. Рафес приветствовал его, как «крупнейшей важности акт, которого еще не знает ни одна страна в Европе». М. Зильберфарб сравнил его с ак­тами Великой Французской революции: «Тогда были про­возглашены Права Человека, сегодня же прокламировали Права Нации». Н. Сыркин писал в сионистском «Телегра­фе»: «Старая мечта осуществляется». Некоторые киевские еврейские деятели разослали поздравительные телеграммы в различные еврейские центры — в Петроград, в Америку, в Австрию. Еврейские социалистические партии стали по­спешно вырабатывать программу действий.

* * *

Принятие Радой закона о национально-персональной ав­тономии должно было бы, казалось, отметить начало укра­инско-еврейского сближения. В действительности, однако, как констатирует И. Чериковер в своей работе, «Антисе­митизм и погромы на Украине», закон этот «был принят тогда, когда украинские деятели... порвали идейно с пред­ставителями национальных меньшинств; это в значитель­ной степени лишало закон его значения».

Некоторые еврейские партии приветствовали Первый (10 июня) и Второй (3 июля) Универсалы, в которых ук­раинские деятели еще оставались на почве федерации с Россией и не рвали государственно-правовой связи с ней. Но, начиная с октября-ноября 1917, в украинском движе­нии произошел резкий перелом :в сторону «самостийности» и разрыва с Россией. Выражением этого нового курса явил­ся Третий Универсал, принятый Радой 9 ноября и прокла­мировавший создание Украинской Народной Республики. «Он был предложен Раде украинскими вождями совершен­но неожиданно для еврейских партий, которым пришлось в атмосфере подозрений и разгорающихся националисти­ческих страстей дать на него ответ», — свидетельствует И. Чериковер. «Национальным меньшинствам было устрое­но нечто вроде экзамена на верность украинскому делу».

Прижатые к стене, все еврейские члены Рады голосо­вали за Третий Универсал. Несомненную роль в этом их вотуме играло включение в текст этого документа пункта о национально-персональной автономии: «Украинский на­род, — гласил этот пункт, — сам долгие годы боровшийся за свою национальную свободу и ныне ее добившийся, бу­дет твердо охранять свободу национального развития всех народов, на Украине живущих. А потому объявляем, что народам великорусскому, еврейскому, польскому и иным на Украине предоставляем национально-персональную ав­тономию». Это дало возможность представителю Бунда А. Золотареву заявить, что «когда мы видим, что освобожден­ный украинский народ дает и нашему народу свободу, мы берем на себя часть ответственности за этот акт и от всего сердца подписываемся под Универсалом».

Слова «от всего сердца» несомненно были преувели­чением: в действительности, все еврейские представители в Раде были глубоко смущены новым национально-полити­ческим курсом. Мотивы их тревоги были, однако, не тож­дественны. Социалистические партии мыслили в обще-по­литических категориях: «Прокламирование украинской рес­публики может быть воспринято так, будто мы рвем на части живое тело России», заявлял на заседании Малой Рады 7 ноября представитель «Фарейнигте», М. Литваков; в том же духе высказались представители Бунда и Поалей Цион. Иначе подошел представитель сионистской фракции, Н. Сыркин: «Одно нас останавливает в этом акте, — а что, если принятие этого Универсала вызовет еще больше анархии? Что будет, если эта анархия, от которой обыкно­венно страдают в первую голову евреи, теперь еще больше усилится?»

Высказанные еврейскими членами Рады сомнения и оговорки явно раздражали украинских деятелей, вызывали с их стороны растущее недоверие. Накопившийся антаго­низм неоднократно прорывался на заседаниях Рады. Укра­инский социал-демократ Неронович заявил 16 декабря 1917 г.: «Я никогда не верил национальным меньшинст­вам». Когда 6 января 1918 г. выступил представитель Бун­да М. Рафес, ему с хор кричали: «в синагогу», и не давали говорить.

До открытого конфликта дошло 11 января 1918 г., ког­да Рада приступила к голосованию Четвертого Универсала, прокламировавшего полное отделение от России. Отноше­ние всех еврейских партий к этому акту, санкционировав­шему распад России и разрывающему российское еврейст­во на части, было резко отрицательное. Однако, против него голосовал лишь Бунд вместе с российскими меньше­виками; представители остальных еврейских партий (кро­ме сионистов, которые в этом голосовании не участвовали) воздержались от голосования.

Среди