Собрания казалась способной обра­зовать некоторое подобие постоянной национальной орга­низации украинского еврейства. Было постановлено создать 25-членное «Малое Национальное Собрание», которое мог­ло бы заседать регулярно в промежутках между пленар­ными сессиями Собрания. В нем все партии должны были быть представлены пропорционально. Был также образо­ван верховный исполнительный орган (Vaad Hapoel Haleumi — Национальный Секретариат) на коалиционных началах и принят его бюджет.

Неожиданно положение, однако, изменилось, когда в последний день сессии газеты сообщили о революции в Германии. Социалистические партии Собрания сочли новую общеполитическую конъюнктуру благоприятной для себя и круто изменили свою тактику. Когда Собрание постано­вило избрать делегацию, которая на предстоящей мирной конференции представила бы еврейские национальные тре­бования, эти партии вместе с «Фолькспартей» заявили, что «большинство не считается с меньшинством» и что «идея коалиции обанкротилась»; они отказались войти в Нацио­нальный Секретариат и покинули Собрание. В секретариат были избраны пять сионистов и двое представителей «Ахдут Исроел» (ортодоксы).

* * *

Национальный Секретариат приступил к работе: уста­новил постоянную связь с общинами, создал юридическую комиссию для разработки вопросов национальной автоно­мии и т. д. Но изменившаяся политическая обстановка в стране поставила его перед новыми проблемами.

Лишенный поддержки германских войск, деморализо­ванных революцией в Германии, гетманский режим рух­нул. На заседании 15 ноября в Виннице, Украинский Наци­ональный Союз, в котором были представлены все укра­инские партии, призвал к восстанию против гетмана и сформировал 5-членную Директорию во главе с В. Винни­ченко и С. Петлюрой. Восстание вскоре охватило всю Ук­раину, и 14-го декабря революционные воинские части вступили в Киев, который стал резиденцией Директории.

Делегация Национального Секретариата тепло привет­ствовала новую власть, подчеркнув, что «еврейская нация, возрождающаяся к новой жизни как в странах рассеяния, так и на своей родине, Палестине, всегда внимательно и сочувственно следила за украинским освободительным дви­жением, видя в нем яркое выражение национального само­определения». Приветствовали Директорию также еврей­ские социалистические партии, культурные и кооператив­ные организации и т. д.

Еще 1б-го декабря, до своего вступления в Киев, Ди­ректория постановила восстановить закон о национально-­персональной автономии. Ссылаясь на ст. 9-ю этого за­кона, предусматривающую, что «высшим органом Нацио­нального Союза является Национальный Совет, избирае­мый всеми членами Союза», а «высшим исполнительным органом Союза является Национальная Управа, избирае­мая Советом и перед ним ответственная», Национальный Секретариат предложил Директории рассматривать его как правомочный высший исполнительный орган еврейской национальной автономии. В беседах с делегацией Секрета­риата, Председатель Директории Винниченко заявил, что он готов принять принцип построения национальной авто­номии снизу и признать Временное Национальное Собра­ние, как законодательный орган, а Национальный Секрета­риат, как исполнительный орган еврейской автономии.

Разногласия возникли, однако, по вопросу о минист­ре по еврейским делам. Делегация Секретариата настаива­ла на том, что заведующий еврейским министерством не должен быть членом кабинета министров, ответственным за всю политику кабинета, а статс-секретарем по еврей­ским делам, ответственным в сфере своей деятельности пе­ред органами еврейской автономии и являющимся лишь связующим звеном между этими органами и правительст­вом; Винниченко же требовал, чтобы министр по еврей­ским делам был членом кабинета на тех же основаниях, как все другие министры, и был ответственен перед сове­том министров за функционирование органов еврейской ав­тономии. Он предложил, чтобы вопрос был передан на об­суждение Малого Еврейского Национального Собрания, в котором тогда еще были представлены все еврейские пар­тии.

Но 30-го декабря социалистические партии объявили о своем выходе из этого органа. М. Рафес (Бунд) обвинял Временное Еврейское Национальное Собрание в том, что вместо того, чтобы заниматься чисто общинными делами, оно приняло резолюции по общееврейским вопросам «в ду­хе клерикализма и сионизма» и «связалось с империализ­мом Антанты». Представитель Поалей Цион напомнил, что Собрание было построено на двухстепенных выборах, и за­явил, что теперь, в эпоху победы революции, оно не отража­ет истинной воли еврейских масс. Сионисты и ортодоксы, оставшиеся в Малом Национальном Собрании, отказались выставить кандидата в еврейские министры, который дол­жен был бы подписаться под общей программой Директории. Бунд и «Фарейнигте» также — по иным соображениям — не согласны были дать своего кандидата в министры. Но Поалей Цион согласились, и А. Ревуцкий был назначен ми­нистром по еврейским делам.

Сообщая об этом делегации Национального Секрета­риата, Винниченко заявил: «Я убежден, что г. Ревуцкий, который не бундовец, а социалист — с одной стороны и сионист — с другой, не вызовет сильной оппозиции со сто­роны большинства Еврейского Национального Собрания». Ответ делегации был, что самый факт назначения делает нового министра неприемлемым для органов национальной автономии. Попытки наладить в той или иной форме со­трудничество между назначенным министром и избранным Национальным Секретариатом успехом не увенчались.

Трения и соперничество между еврейскими партиями давали себя чувствовать даже в такой области, как помощь пострадавшим от погромов, которая, казалось бы, должна была носить общенациональный характер. 18 января 1919 г. Малое Национальное Собрание постановило создать из представителей всех партий и общественных учреждений объединенный комитет для помощи погромленным. На сле­дующий день, еврейское министерство созвало с той же це­лью совещание, на которое были приглашены представите­ли общественных организаций.

Впоследствии образовался общий Комитет Помощи под председательством М. Крейнина (впоследствии М. Л. Гольдштейна), независимый и от министерства и от Нацио­нального Секретариата; в нем были представлены и обще­ственные учреждения, и политические партии; его функ­ции были ограничены материальной и юридической помо­щью; еврейское министерство должно было предоставить в распоряжение Комитета 5 миллионов карбованцев, ассиг­нованных Директорией для пострадавших от погромов. Из этой суммы поступили 1,5 миллиона; 400.000 были собра­ны среди частных лиц и общественных организаций. До мая 1919 г. Комитет израсходовал 1.100.000 на немедлен­ную помощь, 300.000 на выдачу кредитов, 130.000 на куль­турные учреждения и т. д.

К этому времени отношения между социалистическим и несоциалистическим секторами в Комитете настолько обострились, что социалисты из него вышли. Пришедшие к власти советские органы прекратили денежные ассиг­новки, а потом распустили и самый Комитет помощи.

Кратковременным оказалось также существование «Красного Моген-Давида», созданного в феврале Малым Национальным Собранием по предложению д-ра М. Беркенгейма, представителя Интернационального Комитета Красного Креста для помощи жертвам гражданской вой­ны. В Киеве эта организация завербовала свыше 1.000 чле­нов и собрала значительные материальные средства. Ее медицинская секция насчитывала 120 врачей и 100 сестер милосердия. В беспокойные апрельские дни 27 летучих от­рядов Красного Моген-Давида доставляли еду и одеж­ду арестованным Чрезвычайкой; медицинско-санитарные отряды выехали в Проскуров, Чернобыль, Иванков и другие погромные пункты. Но уже 14 мая Собез (отдел социаль­ного обеспечения) ликвидировал Моген-Давид, как «частное благотворительное учреждение».

К тому времени произошли глубокие изменения в пар­тийно-политической структуре украинского еврейства. Боль­шинство партии «Фарейнигте», которая в 1917-1918 гг. занимала ярко антибольшевистскую позицию, «сменило ве­хи» и в марте 1919 г. создало «Комфарейнигте»