Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Обязательно нужно пробовать, – говорит Деревянченко. – И если этот вариант сработает, то у нас выходит очень неплохая картина с отсутствием доказательств. Макаровский показывает так, как надо по схеме.
– Это точно, Полина Ивановна?
– Точно. Мы обязали всех адвокатов делать выписки из протоколов допроса. Это, оказывается, по закону можно. Ну, они, конечно, переписывают протокол полностью. Поэтому у меня имеются все протоколы допросов. Нет, в Макаровском я уверена. Володька – он такой человек.
– Какой?
– Старой закалки.
– Советской что ли.
– Советской.
– Вот и выходит, – продолжал Деревянченко. – Макаровский показывает как надо. Антонио Вега никогда у них не будет. И если девочки еще останутся за границей – у них нет прямых доказательств. А по документам хозяин лишь осуществлял общее руководство НК. Такова вот концепция защиты.
– А Падалка сотоварищи согласен с вашей концепцией?
– Надо сказать, что идея о концепции, исходила именно от адвокатов хозяина. У них это официальная правовая позиция, как мы адвокаты говорим.
–А у защиты генеральных – у вас какая должна быть официальная правовая позиция, как вы изволите говорить? – спросила Чайка.
– Откровенно?
– Конечно, откровенно, мы здесь все свои и нам интересно знать все.
– Если говорить откровенно, генеральным выгодно будет, если их признают подписантами.
– Что это за подписанты?
– Ну, есть такой термин. Это те, кто лишь подписывает документы, которые им приносят на подпись, независимо от занимаемой должности.
– То есть как там у классиков: «Я Фунт».
– Это не совсем верно. Фунт сознательно готов был отвечать за других. Сознательно. А у генеральных нет никакого желания отвечать за других.
– Вы хотите сказать, что они могут взбунтоваться?
– Если узнают – могут. Но они у вас в правовом плане практически беспомощны. Ничего не знают. Правда тут есть и другой момент. Это позиция следствия по этому вопросу. Следствие может обосновать все так, что независимо от того знали генеральные о том, что они подписывали, или не знали – они несут ответственность в соответствии с законом.
– Это мы знаем, – сказал Лобов. – Незнание закона не освобождает от ответственности.
– Вот именно. Тут вы совершенно правы.
– А нельзя ли как-нибудь повлиять на эту самую позицию следствия?
– По многим делам это получалось. Но тут дело на контроле у самого нелегала, как говорит дорогой Сэм.
– Я говорил, что он не был нелегалом.
– Ты можешь помолчать? – опять не сдержался Лобов, и к Деревянченко. – И нельзя ничего сделать?
Деревянченко развел руками.
– Стараемся.
– Это, конечно, замечательно, – согласился Лобов. – Но по делу мэра и по тамбовскому мы видим, как концепции иногда рушатся по совершенно непонятным причинам.
– Это верно, – подтвердил Деревянченко. – Самые на первый взгляд верные дела, бывало, кончались катастрофами. Я это по адвокатскому опыту знаю. Поэтому вам следует будоражить всю западную общественность, все СМИ.
– Это мы будоражим, – усмехнулся Лобов. – Вот надеемся на приезд в Россию на восьмерку Буша и прочих лидеров западных стран. Они, конечно, все возмущены преследованием хозяина и считают, что дело носит политический характер. Может быть, навалится весь мир, как говорят на Руси, и выйдет хозяин. Деревянченко – в России, ты Сэм здесь – в Лондоне, другие наши друзья в восьмерке. По ниточке, по ниточке – глядишь что-то и совьется.
– Как говорят на Руси, с миру по нитке – нищему кафтан, – улыбается Тэди.
– Отстал ты здесь, в Лондоне, дорогой Сэм от российской действительности. Теперь в России говорят по-другому: «С миру по нитке – нищему петля».
– Однако, горькие шутки, – говорит Чайка.
– Согласен. Горькие. Ну, пошутили и за дело, дорогие соратники. Или как там у следователей? А, Деревянченко?
– У следователей по делам говорят: «подельники».
– Вот, вот, дорогие подельники. Или еще – братаны.
– Что-то у вас с настроением сегодня, Олег Игоревич.
– Это ты, верно, заметила, Полина Ивановна. Настроение – неважнец.
Гусарский переулок
Я со страхом ждала, чем закончится это мое неповиновение. Но страх влипнуть и оказаться в Матроской Тишине, как Макаровский, был еще сильнее. И вдруг через неделю Федоровна подает мне договор по этому же векселю. Читаю, и там написано, что мы по просьбе «Нафта» даем им отсрочку по выплате по векселю на полгода под те же проценты и, конечно, их письмо на ту же тему. И визы всех подразделений. Я не выдержала и спрашиваю Федоровну:
– Ты читала?
– Ознакомилась. И скажу тебе, Вероника Николаевна, изумлена.
– Чего это ты меня так официально?
– А потому что ты – генеральный директор. Положено так.
– Ну на ты мы все-таки останемся.
– Останемся. Чего нам с тобой делить? Знаешь, я думаю они сейчас перепуганы. При хозяине этот договор был обычным делом. «Нафта» ведь наша фирма. А сейчас все эти службы могли и вправду тебя подставить. Хотя думаю вряд ли, но чем черт не шутит. Так что считаю, что ты была права.
Альку такой оборот событий прямо так вдохновил. Открытый бунт и никаких последствий. Действительно в НК что-то происходит фундаментальное.
– Это на них повлиял арест Макаровского, – предположила я.
– Я тоже так думаю, – согласилась она. Они видят, что к нам подобрались вплотную. И, наверное, скоро начнут допрашивать. Могут возникнуть разные вопросы, в том числе и по твоим векселям. Надо нам с тобой готовиться.
– А как?
– Если говорить о документах, то это уже поздно. И не от нас зависит. Документы в ЦБК и следствие про них все знает. Надо себя психологически подготовить.
– Ну а как?
– Как готовятся преступнички к тому, чтобы держать ответ и, возможно, к наказанию?
– Я где-то читала, что их тянет на место преступления. У нас место преступления – ЦБК.
– Верно, – смеется Алька. – Но там мы и так каждый день бываем.
– А не пойти ли нам к Генеральной прокуратуре? Мой отец туда чуть ли не каждый день ходит. Я по телеку видела, как там кучкуются противники и защитники нашего хозяина. Отец, конечно, противник, а вот за хозяина – студенты с плакатами и либералы.
– Ну в защиту Володьки Макаровского никто не ходит.
– Вот мы и пойдем. Не с плакатом, так с горючими слезами.
2
Алька оставила свой «опель» в переулке, и мы направились к зданию генеральной прокуратуры. Мы по телеку видели, что протестующий народ там собирается. И точно видим, стоит толпа человек пятьдесят-семьдесят с плакатами разного характера. Причем было видно по плакатам, где стоят те, кто за нашего олигарха, а где те, кто против. За нашего олигарха – народ молодой, наверное, студенты и либералы, а с другой стороны – трудящиеся и пенсионеры. Одни требуют, чтобы освободили безвинно арестованного, другие требуют сурового наказания. Между ними наряды милиции, человек двадцать, не меньше. С одной стороны плакаты, требующие свободу нашему шефу. Там про Басманное правосудие и прочее, прочее. С другой стороны плакаты: «Мошенников и воров – к ответственности», «Плати налоги и сиди спокойно», и прочее. Мы искали хоть один плакатик с требованием освободить Володьку Макаровского. Ни одного
